— А вы уверены, что вашего голоса нет на пленке?

— Это не доказательство.

— Может быть, но его достаточно, чтобы замарать ваше имя — как куча дерьма на новом ковре мэра.

Мы сидели друг против друга, как два шахматных игрока, продумывающих на три хода вперед. Потом Ярдли кивнул и промолвил:

— Разок-другой у меня возникала мысль прикончить ее.

— Не шутите?

— Но как можно убить женщину за собственную глупость?

— Не выветрился еще рыцарский дух.

— Угу... Когда это случилось, я был в Атланте. Куча свидетелей.

— Отлично, я поговорю с ними.

— Валяй, дураком себя выставишь.

— Зато без мотивов для убийства.

Собственно говоря, я не считал, что Ярдли — убийца, но когда расспрашиваешь об алиби, люди начинают нервничать. Говорить, где ты был и что делал, всегда неловко, поэтому, если допрашиваемый запирается и качает права, спроси его алиби.

— Можешь сунуть эти мотивы себе в задницу, умник. Мне, может, интересно знать, что тебя есть касательно меня и погибшей.

— Мало ли кому что интересно. Может, у меня еще и фото есть: шеф полиции спит в ее постели.

— А может, и нет никакого такого фото.

— Может, и нет, но как я узнал, что вы были в той комнате?

— Вот и поломай голову, малый. — Ярдли отодвинулся со стулом от стола, словно собираясь встать. — Хватит передо мной выламываться. У меня нет времени.

В дверь постучали. Специалист Бейкер подала мне пакет. Я вскрыл его и вытащил пачку машинописных листов. Взяв один наугад, я стал читать, не стараясь смягчить удар:

— "22 апреля. Около 21.00 заехал Ярдли. Я писала отчет, но он настоял, чтобы мы сошли вниз. Слава Богу, ему достаточно одного раза в месяц. В комнате он приказал мне раздеться, чтобы обыскать меня. Я раздевалась, а он стоял, уперев руки в бока. Потом велел повернуться и нагнуться. Он сунул палец мне в зад, сказав, что ищет наркотики, яд или тайное послание. Затем заставил меня лечь и раскинуть ноги для осмотра влагалища..."