«Я же просил!» – едва не сорвалось с языка Коломнина.

– Надо же – такое невезение. Приехать в Минэнерго как раз тогда, когда Гилялова вызвали в Правительство. Да это бы полдела. Так еще столкнулся с этой сволочью Бурлюком.

– И что тот ему наговорил?

– Точно неизвестно. Референт открыл им кабинет Гилялова. Там и говорили наедине. Через десять минут Бурлюк выскочил, – у Салман Курбадовича приступ. Теперь, конечно, утверждает, что о делах вообще не говорили. А с чего тогда приступ? Да и о чем им говорить было? Прямо мистическое стечение обстоятельств.

– Мистика подготовленная, – значительно произнес Коломнин.

– Надо же было, чтоб и Фархадов в этот день приехал, и Бурлюк – из Германии… – она словно споткнулась. – Что? Что ты сказал? Ты хочешь сказать?!..

– Гилялов ведь был предупрежден о приезде Фархадова?… То-то что. Я собственно с этим торопился.

– Да ты!.. Только посмей подумать даже. Гилялов – это его ученик. Если хочешь знать, вообще настаивал на Новодевичьем хоронить. Час назад звонил: в Правительстве уже заготовлен проект о присвоении нефтяному институту имени Фархадова. Сказал, что отныне и я, и дочь будем под его отдельной опекой.

– То, что он по части присвоений силен, я еще с прежних времен знаю, – усмехнулся Коломнин. – А опекой он тебя действительно обеспечил. Нефтяные эксперты, что с банковскими сотрудниками прикатили, – это братки из его дочерней компании. На днях банк «Авангард» вошел в уставный капитал Генеральной нефтяной компании, и наезд совершается по указке Гилялова. Хочет загрести «Нафту» под себя.

– Не смей! – поддерживаемая Коломниным, Лариса медленно осела на кресло. – Не смей повторять сплетни! Ты что, не понимаешь, Гилялов – теперь единственный человек, на которого мы можем опереться? И потом – он же не знал, что…Салман Курбадович умрет.

– Не знал! Потому и действовал чужими руками. А теперь знает. И довольно стенаний! – Коломнин почувствовал, что она на грани нервного срыва. – На Кипре я встречался с Ознобихиным.

То ли от неожиданного окрика, то ли от упоминания фамилии Ознобихина, Лариса, и в самом деле готовая впасть в истерику, встряхнулась. Ротик ее непроизвольно раскрылся.

Но по мере того как слова Коломнина бомбардировали ее тяжелыми градинами, внезапно обрушившимися среди лета, глаза Ларисы сузились, губы подобрались в упрямую линию.

– Четверик прилетит с часу на час. И тут же будет добиваться аудиенции, – закончил рассказ Коломнин.

– Уже звонил, – глухо подтвердила Лариса.

– По словам Ознобихина, – Коломнин отошел к окну, приподнял портьеру, будто разглядывая происходящее на улице, а на самом деле, чтоб не смотреть на Ларису. – Четверик будет предлагать за компанию полтора десятка миллионов долларов. Но согласится на пятьдесят.