– Так вот оказывается, что не он.

– И кто же? – до Коломнина донеслась раздраженная интонация человека, которого втягивают в пустой разговор. Но когда он внезапно раскрыл глаза, то наткнулся на напряженный взгляд. Будто слушал один, а говорил другой. – Так кто же?

– Ты не поверишь, но – ты.

– Я?! Что за ерунда, слушай? Я и видел-то его раза три, может. Живем неподалеку. Придумывают твои менты. Раскрыть ничего не умеют, вот и – как это? На понт берут.

– Есть официальные показания.

– Соображай, что говоришь. Зачем мне это надо?

– Хороший вопрос. Я как раз им и мучаюсь.

– Так ты что, поверил?

– Рад бы не поверить. Только вот, – Коломнин со вздохом протянул копию протокола допроса. – Полюбопытствуй.

Пробежав показания, Мамедов брезгливо отбросил лист на пол:

– Врет все. Пусть очную ставку дают. Сам запутался и других впутывает. Или – твоя это работа?

С гадливой гримасой вскочил с дивана:

– Точно! Сам же, говоришь, и заявление подал. Похоже, решил окончательно выжить. За то, что не даю компанию под банк ваш подмять. Думаешь, не понимаю, к чему клоните? Дядя Салман умер. Лариса у тебя как тряпка. Вот и решили все подгрести. Чего такой кусман не взять на халяву, да? А всех кто мешает, от него отодвинуть. Нет, скажешь?! Только поглядим еще, кто кого. Пока жив, не дам дело дяди Салмана загубить. Понял, нет?!

– Ты не кричи так. В гостиной услышат. Голова у меня что-то отяжелела, – пожаловался Коломнин, растирая виски. – Такие дни трудные выдались.

– Менты – шакалы. Чтоб человека оболгать, на все пойдут.

– Твоя правда. Только директор «Магнезита» полную раскадровку дал: что, куда, через какие проводки шло. И теперь выяснить, кто дальше украденные деньги направлял, вполне нехитро. Тем более по уголовному-то делу. У меня, кстати, только что просили согласия на твой арест. Очень, доложу тебе, милиция губы раскатала: все-таки особо крупное хищение. Да еще такое громкое: представляешь, зять Фархадова обкрадывает собственного тестя. Шум о тебе пройдет по всей Руси великой. Как, думаешь, назовет тебя после этого всяк сущий в ней язык? Тебе это надо?

Мамедов обиженно сопел. Но без прежней агрессивности.

– И мне не надо, – заверил его Коломнин. – Мясоедова, что на договоры эти глаза закрыл, ты подкупил?

– Ты мне такое?! – губы Мамедова оскорбленно задрожали, рука потянулась разорвать душащий ворот.

– Заткнись, Казбек, – без нажима окоротил его Коломнин. – Говорю же, устал. Наврешь что-нибудь, как обычно. Налей-ка лучше рюмочку коньяку. Какой в доме держишь? Небось, азербайджанский?