Проклятие: сейчас ему хотелось сосредоточиться на чудесном зрелище, устроенном им в городе, и, главное, на теме разговора, так зачем же она столь бесцеремонно пытается свести все к сексуальным играм? Но Агриппина опустила верх своей мантии, вновь открыв ему свои дразнящие и соблазнительные золотые яблоки. Они маячили прямо перед его носом. Он глубоко вдохнул, заглотнул воздух и встал с кресла, отбросив чаровницу на пол в груду ее шелковых одежд.

— Я не верю, что тебе больше нечего сказать, — сказал ей Нерон. Взмахнув гривой своих шикарных белокурых волос, он раздраженно уставился на нее ледяными голубыми глазами. — В дневнике Клавдий пишет, что Калигула получил эти сведения не только от упомянутого тобой свояка, но узнал нечто более важное от самого Тиберия. Он приводит перечень этих предметов — всего их тринадцать — и пишет, что хотя они не являются сокровищами в общепринятом смысле, но зато обладают некой могущественной силой. Несколько лет назад Клавдий даже вторгся в Британию, пытаясь раздобыть их! Ты должна знать об этом… возможно, ты даже представляешь, в чем заключается их ценность.

Он наклонился и, подняв Агриппину с пола, заставил ее посмотреть на него. Нерон старался сосредоточить свое внимание на ее лице и не замечать прекрасных изгибов ее золотистого полуобнаженного тела, ее теплой, чувственной плоти, которая как раз сейчас, в отблесках света, рожденного очистительным пожаром, что бушевал за окнами на римских холмах, выглядела просто бесподобно. Агриппина улыбнулась как кошка, потом втянула большой палец его руки в рот и игриво пососала, как обычно делала, когда он был ребенком. Он почувствовал, как слабеют его колени, но не потерял решимости и вырвал палец. — Мне нужен новый корабль, чтобы удобнее было добираться из моего имения в Байях, — напомнила она, взяв свой бокал с таким видом, словно ничего особенного не произошло с того момента, как она сделала последний глоток.

— Получишь, — сказал Нерон, мысленно прикидывая, где можно быстро найти корабельщика, способного построить легко выводимое из строя судно.

Эта женщина имела на него слишком большое влияние и понимала это. Но если он смог разделаться с Клавдием, то почему бы не покончить также и с Агриппиной? Тогда он наконец будет свободно распоряжаться самой большой мировой империей. Эти мысли вернули его к исходной теме.

— Так какую силу «божественной природы» имел в виду Луций, говоря, что иудеи верят, будто ею наделено то копье? — спросил он мать.

— О, Луций вполне изучил этот вопрос, — ответила она. — Сила эта связана с многочисленными предметами, которые иудеи принесли с собой то ли из Вавилона, то ли из Египта, а также с какими-то их религиозными таинствами. Насколько я поняла, все они имеют какое-то отношение к воскресению, хотя эти реликвии обретают магическую силу только в том случае, если будут собраны воедино в правильных руках.