Лицо ее в резком освещении ванной казалось мертвенно-бледным.

Чет так же мрачно кивнул.

— Мартин специально подбросил его в спальню Эмбер, — сказал я, но мой голос прозвучал неубедительно и, казалось, все это заметили.

— Нет, — возразил Честер. — Если бы это сделал он, он сохранил бы девять остальных, а не выбросил бы их на помойку.

— Ну, тогда он подбросил все десять, — запротестовал я.

— Рассел, это нелогично. Ему нужно было иметь при себе или тот ноготь, который мы нашли в пылесосе, или вот эти. Если он действительно подбросил Эмбер тот единственный ноготь, то конечно же, безусловно, эти девять спрятал бы у себя. Это сильно подкрепило бы его обвинение против Грейс. Десятый ноготь оказывается решающим.

— Значит, моя дочь в самом деле была в моем доме, — сказала Эмбер.

Мой голос прозвучал так, как если бы он пропутешествовал ко мне через континенты:

— Но ведь должно же быть какое-то объяснение всему этому. Я уверен, дело обстоит совсем не так, как кажется на первый взгляд.

Следующий час мы посвятили тщательному поиску новых доказательств тому, что Грейс была в комнате матери в ночь с третьего на четвертое июля. Но, судя по всему, она сделала все возможное, чтобы тщательно спрятать улики, либо выбросила их.

— Теперь нам предстоит сделать еще одну остановку, — сказал я.

* * *

Мы попросили Эмбер постучаться в дверь квартиры Брента Сайдса, представиться и получить приглашение войти.

Чет и я прижались к стене, поэтому он не смог увидеть нас через глазок в двери. У наших ног стоял тяжелый портфель Чета.

Когда мы вошли следом за Эмбер, отечно-заспанные глаза Сайдса широко распахнулись.

На нем были лишь боксерские трусы. Волосы — всклокочены. А в руке он держал нож для разделки мяса.

— Мистер Монро, — пробормотал он, кладя нож на стол. — Извините. Я как раз видел сон о том, что ко мне приходит Полуночный Глаз.

— На сей раз это всего лишь мы. Мистер Сайдс, это мистер Сингер из управления шерифа Апельсинового округа. Нам надо поговорить.

Он мельком скользнул взглядом по значку Честера, потом посмотрел на Эмбер, тотчас узнал ее — как и любой другой мужчина в стране, — хотя и не вспомнил, где мог видеть ее. Он явно нервничал.