Она сжала маленький узелок с вещами, которые ей разрешили взять из Бухенвальда: обувь, какое-то белье, драгоценные письма от родителей, из которых она узнала, что Дебора успешно до них добралась. Когда ворота закрылись за грузовиком, охрана провела Алису через постройки к одному из бараков. Дверь открыли, Алису бесцеремонно втолкнули внутрь, а затем замок снова щелкнул. Заперта. Но с чем? И с кем? В бараке было не совсем темно, только тонкие нити света струились через щели в оконных ставнях. Алиса могла видеть лишь нечеткие формы — узкие койки, на которых сидели люди и смотрели на нее. Но она едва ли приняла это в расчет, потому что сразу же, как только дверь закрылась, ей пришлось бороться с подступающей рвотой из-за стоявшего запаха. Этот запах был словно плотная стена, накрывшая ее целиком, — пот и другие человеческие выделения. Но она спокойно стояла, принуждая свое тело не бунтовать и ожидая, пока ее глаза привыкнут к полутьме. Теперь она могла осмотреться и увидела, что несколько жителей барака тихо подошли к ней и теперь стояли совсем рядом. Они рассматривают меня, подумала Алиса. Они оценивают меня.
Она не могла вспомнить, чтобы когда-либо в жизни была так истощена — путь из Бухенвальда занял более десяти часов, — но она собрала свои последние силы и сказала по-немецки:
— Добрый вечер вам всем. Я прошу прощения, что появилась так внезапно. Я... я новая узница. — Ненавистное слово. — Тут есть... вы можете как-нибудь зажечь свет, чтобы я смогла увидеть вас, а вы — меня?
Повисла тишина, потом послышался тонкий скрип. Загорелись три или четыре маленькие свечки, и полдюжины или около того лиц выплыли из темноты.
— Как тебя зовут? — спросила одна женщина, и Алиса поняла, что все здесь были женщины. Значит, в этом месте, по крайней мере, была видимость разделения.
— Кем бы ты ни была, ты должна быть важной персоной, раз тебя привезли сюда одну, — сказал второй голос. — Охранники обычно привозят людей дюжинами.
— Меня привезли из Бухенвальда, — сказала Алиса, — но я не знаю, почему меня привезли одну... — Она остановилась, понимая, что ее изучают. Она пыталась решить, сообщать ли им свое настоящее имя. Чиновники Бухенвальда прислали ее сюда как Лукрецию фон Вольф или как Алису Уилсон?
Потом та, что говорила первой, неожиданно произнесла:
— Я знаю, кто ты. Ты та богатая баронесса, фон Вольф, вот как тебя зовут. Лукреция фон Вольф. Ты делала фильмы, я видела тебя в кино.
Ну, по крайней мере, решение было принято за меня, подумала Алиса.
— В таком случае, — сказала та, которая спрашивала, откуда она, — мы все о тебе знаем. Вы