Сеннетт оправил лацкан своего знаменитого синего костюма.

— Судья, вам знаком адвокат Робби Фивор?

Школьник откинулся на спинку дивана.

— Фивор? — Язык судьи, похожий на какое-то маленькое осторожное животное, высунулся и облизнул губы. — Разумеется, я знаком с Фивором, как и с тысячью других адвокатов.

— Судья, когда вы рассматривали это дело, у вас были какие-нибудь частные встречи с Фивором?

— Конечно, мы разговаривали. Он симпатичный, приятный парень. Я рассказывал ему один анекдот, он мне — другой. Встречался ли я с ним в городе? Или в здании суда? Да. Вы должны извинить меня, мистер Сеннетт… хм, Стэн… но я думаю, это не криминал.

— Нет, судья. Но я спрашиваю вас о частных встречах с Фивором, на которых вы обсуждали существо дела и его исход?

— Вы имеете в виду без присутствия… хм… не помню, кто там был адвокатом ответчика по этому делу? — Школьник заглянул в бумаги. — Макманиса? — Он замолчал. На его массивном лице отразилась медленная работа мысли. — Неужели Макманис? Он пожаловался? — Затем глаза судьи слегка прояснились. Он наконец узнал Джима, правда, позднее, чем все ожидали. — Это вы! Теперь понятно, понятно. Сразу же побежали к федеральному прокурору, не сказав мне ни слова? А я, между прочим, человек ответственный. Пришли бы ко мне, да хотя бы и сюда, и мы бы спокойно во всем разобрались. Так нет, надо было затевать все чуть ли не ночью.

Сеннетт снова спросил, встречался ли Школьник с Фивором частным образом во время разбирательства данного дела, и тот не нашел ничего лучшего, как от души рассмеяться. Он явно успокоился. Щеки порозовели.

— Совершенно не могу припомнить, чтобы такое случалось.

— Судья, сделайте над собой усилие и вспомните, как обсуждали с адвокатом, какое решение принять по этому иску.

— Хм… Стэн, понимаете, адвокаты могут много чего наговорить. Они ведь без комплексов. А некоторые просто наглые. Уверяю вас. Иногда я ухожу с заседания и ругаю себя: Барнетт, ты слишком мягко с ними обходишься, эти ребята заслуживают презрения. — На его коровьем лице возникло недоуменное выражение, словно он сам был серьезно озадачен своей странной натурой.

— Судья, вы встречались с Фивором в своем автомобиле пятого марта?

— О! — вскрикнул Школьник, неожиданно повеселев. — Теперь я вспомнил. У Фивора спустили шины. Я увидел, как он пытается поймать такси, и остановился подвезти. — Школьник засмеялся и взмахнул рукой в сторону Джима. — Так вы это видели, и вам пришли в голову совершенно неправильные мысли? Глупости. Стэн, друг мой, могу я вас кое о чем попросить? Говорите прямо, кто и что вам сказал, и я дам совершенно искренние ответы. Сделаю все, что смогу. Напрягу память.