Премьера «Черного бумера», задуманная как сенсация, как главное событие театрального сезона, превратилась в нечто большее, в настоящий триумф Поветкина и новой прима-балерины театра Ларисы Демидовой. Мало того, что на премьере присутствовали большие люди со Старой площади, три министра с женами, главы дипломатических представительств и посольств, крупнейшие бизнесмены и целая рота депутатов Парламента, это все так, семечки, ходить на Поветкина — это дань моде. Но еще ни разу в жизни, после того, как занавес опустился, Поветкина не вызывали на сцену аплодисментами двадцать два раза подряд. Он, за руку с солистами балета, с Ларочкой Демидовой, снова и снова выходил к самой рампе, кланялся и снова выходил. А шум оваций все не смолкал, и спина уже болела от этих поклонов, а голова кружилась от аромата цветов, но надо было снова идти.

Боже, какой успех…

Главреж подумал о режиссере Торопове, который, как шакал падалью, питался идеями Поветкина, и вздохнул с облегчением. В своем театре конкурент собирал отличную кассу и даже нагло трепался по телевизору о собственной гениальности. На премьере Торопов, пытавшийся сохранить инкогнито, сидел в заднем ряду и, по словам осведомителей Поветкина, не отрывался от бинокля. И вышел из зала совершенно потрясенный увиденным, стараясь остаться незамеченным, выскользнул, как жулик, из здания, даже оставил в гардеробе свою клетчатую кепку. Не нашел в себе мужества подняться сюда и через силу сказать несколько приятных слов. Что ж, пусть знает, кто в Москве первый номер.

Поветкин опустил руки и еще раз посмотрел на себя в зеркало, убедившись, что манжеты сорочки выглядывают из рукавов пиджака ровно на полтора сантиметра, и закончил рассуждения о Торопове вслух.

— Он просто обосрался, — сказал своему отражению Поветкин. — Жидко обделался. И в таком убогом виде смылся с глаз долой. Теперь ему остается только утопиться в унитазе.

Довольный собой, Поветкин вернулся к столу, смахнул на пол ворох газет с репортажами и рецензиями на спектакль «Черный бумер». Известные журналисты и критики присутствовали на прогонах и теперь, захлебываясь от восторга, пересказывали своими словами увиденное. Самым слабым, блеклым определением оказалось слова одной из бульварных газетенок: «смелый режиссерский эксперимент». Все солидные газеты писали о Поветкине и «Черном бумере»только в превосходных степенях: «новатор мировой сцены», «великий мастер, сломавший все стереотипы зрительского мышления», «колдовская смесь авангардного мюзикла и классического балета завораживает зрителя», «Черный бумер — самое значительное произведение Мастера»и прочее. Это приятно, это щекочет. Но после сегодняшнего триумфа, когда от шквала аплодисментов под потолком качалась огромная люстра, даже эти высокопарные фразы кажутся убогим уличным трепом.