Да, я невольно подставил Сергея Лю, фактически подписал ему приговор. Но ведь о том, что убийца тети Томы — якобы китаец, разъяренный Крамской узнал от Бориса Борисовича. А тому, в свою очередь, приказы отдавал вот этот вот монстр, уставившийся на меня бессмысленными акульими глазами и размышляющий невесть о чем…

* * *

— Тебе не жалко было эту нянечку? — искренне любопытствует Неживой.

Отвечаю:

— Я переболел жалостью еще в детстве. Как ветряной оспой. Иммунитет — на всю жизнь.

Он с хрустом потягивается.

— Ладно, забыли. Пока ты мой — это все неважно. Ты ведь мой ?

— А куда денешься.

— Главное, чтобы никому не пришло в голову поинтересоваться, кого ты замочил и за что. Потому что в противном случае…

— Как раз это я понял.

— Ну, добро… Вот все говорят, что я отвратительный, что я прирожденный гад и хуже меня на свете нет. Ты как на этот счет?

— Я — не все.

— Я ведь хороший человек?

— Лично мне вы ничего плохого не сделали, даже наоборот. Получается, вы хороший. А те, кому вы жизнь сломали, пусть говорят, что хотят.

Он отрывисто ухает, изображая смех. Потом спрашивает:

— Что решил? Согласен из грязи в графы? Долго думаешь, солдат.

И правда, долго. Могут неправильно истолковать.

— У меня есть условие. Единственное.