– Еще совсем недавно я бы тут сказал: «Я на этих улицах жить не могу. Знаете, вот как ужасы описывают, – вот это примерно для меня так же. Кошмар какой-то вечный. Понимаете, это очень странное ощущение. Но оно может доводить. Знаете, оно может доводить совершенно до исступления». Так бы я сказал еще совсем недавно, – проговорил Томмазо Кампанелла в радиостанцию, глядя на последние этажи домов, мимо которых он проходил. – Но сейчас я так не скажу. Сейчас у меня совсем другое настроение. Мне стало легче. Я принял таблетку от головной боли, голова прошла, настроение переменилось. Да и к тому же руководительница хориновской группы детей не ошибалась ни в чем. Она была, безусловно, во всем права.

Тут кто-то хлопнул его по плечу. Томмазо Кампанелла обернулся и увидел незнакомого ладного молодца. Молодец курил сигарету, щурился от дыма и смотрел на Томмазо Кампанелла как-то уж очень насмешливо. На молодце были блестящие штиблеты с огромными позолоченными пряжками и расстегнутая ярко-желтая куртка, из под которой виднелся синий мятый пиджак, сшитый из материи не самого первого сорта, но с пуговицами из фальшивого золота и широкий цветастый галстук.

– Очень приятно! Будем знакомы. Разрешите представиться – Паспорт-Тюремный, – проговорил молодец, по-прежнему широко улыбаясь. – Оскорблен вашим невниманием и решил засвидетельствовать почтение, так сказать, лично. В виду крайней симпатичности мне вашей глубоко театральной персоны. В том мире, в котором мне обычно приходится вращаться, театральное поведение весьма распространено и почти всегда пользуется грандиозным успехом у невзыскательного и, чего греха таить, весьма грубого зрителя.

– Что?.. Ничего не понимаю… – Томмазо Кампанелла ошарашенно смотрел на незнакомца. – Какой еще Паспорт-Тюремный? Вы кто? Что вам от меня надо?

Незнакомец совершенно не смутился и начал объяснять уже без «вы» и особых дифирамбов:

– Сказочную атмосферу сгущал? Сгущал! Вот и получи! Фамилия у меня такая – двойная. Через дефис пишется. Ну, там – Мамин-Сибиряк. Или – из более современных – Михал-ков-Кончаловский. А я – Паспорт-Тюремный. Иногда я мате-риализовываюсь. В особых, так сказать, случаях, – незнакомец заулыбался еще шире и еще дружелюбнее. – О, великий Томмазо Кампанелла, слушаюсь тебя и тебе повинуюсь! – он положил руку на сердце и поклонился.

– Тоже мне, Старик Хоттабыч! – не выдержал Томмазо Кампанелла и рассмеялся. Появление незнакомца он принял за очередной хориновский розыгрыш, представление. – Одного не понимаю, – проговорил Томмазо Кампанелла. – Как вы меня нашли? Откуда вы знаете, что я здесь? Хотя… Ну да ладно, это не важно.