– Сколько сможем мы терпеть подобное?

Я вздохнул:

– Мне терять нечего. Мне тридцать три года. Ни жены, ни подруги, ни детей. Практика дерматолога в Лос-Анджелесе не светит. Так что я совсем один на белом свете. И если что-то со мной случится, то кто-то расстроится, а кто-то, напротив, обрадуется.

– Знаешь, я в аналогичной ситуации. Ни мужа, ни друга, ни жениха, ни детишек. Практика дерматолога никогда и не светила. – Она на секунду задумалась. – Впрочем, разница есть. Случись что-нибудь, обо мне пожалеют больше людей, чем о тебе. Это уж точно…

Она улыбнулась.

Однако я понимал, что пора остановиться. Брук нечего больше делать в подобном кошмаре. Собаки – это уже за чертой. Я по-настоящему испугался. Не за себя, за нее.

Я встал.

– Ты куда?

– Я же сказал. Хочу привести в порядок квартиру.

– Подожди.

Она взяла меня за руку. Потом притянула к себе и поцеловала.

– Что это было? – спросил я.

– Что было, что?

Брук заставила меня сесть на кровать и снова поцеловала.

– Не хочу, чтобы ты в это вмешивалась.

– Нат, – шепотом возразила она, – но я уже вмешалась. И не хочу выпутываться.

Я встал, чтобы лучше увидеть Брук. Потом снова наклонился к ней, и мы снова поцеловались.

– Сколько ты уже ходишь в этой одежде?

– Меньше чем две недели, но больше четырех дней.

– Но, Натаниель, это же просто отвратительно. Сними быстро!