— Закончено и закрыто. Похоронено навсегда.

— Почему же вам тогда так хочется узнать, что я обнаружил во время повторного вскрытия? Вы ведь за этим пришли, не так ли?

На этот раз Уортон потребовалось сделать глоток побольше, чтобы подыскать подходящий ответ.

— Признаюсь, мне довольно любопытно.

Довольный тем, что видит ее насквозь, и подогретый вином, Айзенменгер чувствовал себя хозяином положения.

— Вы же понимаете, что я не имею права говорить об этом. Защита не раскрывает своих карт.

— Какая защита? Я же сказала, дело закрыто. Оно не находится на рассмотрении суда. Тим Билрот убил ее. У вас нет клиента, которому вы могли бы навредить, рассказав мне о своих находках.

Доктор задумался. Формально Уортон была права, но ситуация сложилась таким образом, что он работал в команде людей, являвшихся ее личными врагами. Елена ненавидела Беверли всеми фибрами души за то, что та, по ее мнению, погубила ее брата; Джонсон был уверен, что она нарочно скомпрометировала его, потому что он встал на ее пути. Но у самого Айзенменгера не было причин ненавидеть Беверли Уортон.

— Я знаю, что Билрот совершил это преступление, — тем временем продолжила она. — Билрот изнасиловал ее и убил самым зверским и отвратительным образом. Но если вы можете засвидетельствовать, что это не так, вы просто обязаны представить это свидетельство полиции. Если есть хотя бы малейшая вероятность того, что полиция совершила ошибку, мы должны узнать об этом как можно скорее.

Это звучало убедительно. Не зная, что ответить, доктор наполнил вином опустевший бокал Уортон.

— Послушайте, Джон, — сказала она, — я признаю, мне хотелось бы знать, что вы там обнаружили, но это не единственная причина моего прихода.

— Неужели?

Она наклонилась к нему, и Айзенменгер увидел, что на его гостье нет бюстгальтера.

— Поверьте, вы мне нравитесь. Мы могли бы с вами сотрудничать. Мне кажется, это у нас получилось бы. — Ее слова, усиленные винными парами, порхали в голове Айзенменгера, словно яркие бабочки. — Если вы подозреваете, что Тим Билрот был невиновен, то нужно срочно принимать какие-то меры.

Тут она, возможно, была права. Они ведь только играли в детективов, а она, при всех ее недостатках, все-таки была профессионалом. Как бы ни хотелось Елене уничтожить Беверли Уортон, прежде всего следовало принять во внимание закон и справедливость.

Айзенменгер колебался и, чтобы скрыть это, в несколько глотков осушил свой бокал и снова налил вина себе и Беверли. Когда она потянулась за бокалом, от взгляда Джона не укрылось, что запястья и пальцы у нее тонкие, как у ребенка. На шее Беверли поблескивала едва заметная золотая цепочка, а на запястье такой же браслет. Ногти украшал едва заметный маникюр.