– Каждый из нас, – сказал он, – должен вести борьбу с властью сатаны своими средствами. – Его взгляд беспокойно обыскивал всё вокруг, когда он раскрывал свою матерчатую торбу. – Вот, это мне удалось спасти из твоей комнаты. – Он достал папку с документами, которую я держал под матрацем.

– О! – вырвалось у меня. Явно в тот день, когда он вломился ко мне, я был не так скор, как мне казалось. – Спасибо. – Я заглянул в папку. Кажется, всё было на месте, даже дискета.

Но, увы, деньги были бы мне куда нужнее. За выдвижным ящиком ночного столика у меня оставалось ещё как минимум пятнадцать тысяч крон. И ключ от банковской ячейки тоже лежал там.

Толлар ещё раз запустил руку в свою торбу.

– И вот это, – сказал он почти торжественно, – тебе тоже пригодится.

И, к моему ужасу, он протянул мне пистолет Ганса-Улофа, завёрнутый в мои трусы.

С этими словами он оставил меня, повернулся, не сказав ни слова, и пошёл прочь, высокий, серо-зелёный Распутин. Я спрятал тяжёлый белый свёрток и яростно пнул первую попавшуюся кучу снега.

Зал ожидания вокзала – самое подходящее место для того, чтобы сидеть и размышлять. У меня было хорошее место у фонтана из красного мрамора, где я мог смотреть на других пассажиров и при этом сортировать свои мысли. Единственным недостатком был манящий аромат кофе, доносившийся из ближнего кафе. Я бы тоже сейчас выпил капуччино, но он стоил двадцать шесть крон, что при теперешнем состоянии моей наличности даже не подлежало рассмотрению.

Моя ситуация резко изменилась. Теперь у меня не было не только крыши над головой, но я остался практически без денег, а без ключа от банковской ячейки я не мог добраться до своих запасов. И машину приходилось списать со счетов: когда я снова отважился дойти до угла улицы и глянуть в сторону дома, двое в штатском стояли прямо у моей машины.

Что мне ещё оставалось? Только моя свобода, хотя бы на первое время. Рюкзак, полный амуниции для вторжения в шведскую национальную святыню. К счастью, я прихватил с собой сумку с инструментами; но хороший карманный фонарь остался лежать в бардачке автомобиля. И потом у меня ещё был, не надо забывать, телефон, горячий провод к моему ополоумевшему зятю.

Я позвонил ему и вместо приветствия сказал:

– Плохие новости.

– Что? – Я явно услышал, как он вздрогнул. Если так пойдёт дальше, то похитителям Кристины не понадобится физически устранять его: после нобелевского банкета его просто хватит удар.

Я запрокинул голову и разглядывал над собой серый многотонный свод вокзала.

– Судя по всему, они уже знают о моём существовании, – сказал я и коротко сообщил ему, что произошло.