— Что и странно, — не удержался Круглов. — За тобой бы не заржавело. Ну, дальше. Что ФСБ от тебя надобно будет?

Кремер нахмурился.

— Да они, видимо, еще сами толком не определились. Кому под зад, кому на грудь — и все такое. Подписку о невыезде, конечно, взяли. Я, конечно, дал — как сознательный в этом деле гражданин.

— Подполковника Бардина видел?

Кремер кивнул.

— Не уверен, правда, что подполковника.

Брови Круглова поползли вверх.

— Разжаловали, что ли? Вот так, на раз?

Майор, прищурившись, посмотрел на начальника.

— А что, с этим делом проблемы бывают? У нас, например? — И, не дождавшись ответа, продолжал: — Не разжаловали. Рапорт он написал на увольнение. Подписан рапорт или нет — не знаю. Потому и говорю: не уверен, что подполковник.

— Так чем с тобой Бардин поделился?

Кремер хмыкнул.

— Он же по профессии кто? Лишнего не наговорит. Но так я все-таки понял, что кандалы мне по их линии, вроде, не грозят. Телегу, конечно, отпишут на ваше, Александр Тихонович, имя — но ведь и с телегой они, как мы понимаем, запоздали.

Круглов встал из-за стола, подошел к Кремеру и, взяв один из стульев, сел напротив майора.

— Запоздали, Петр. Теперь насчет кандалов по нашей линии… Ушел ты, брат, от кандалов. Вот настолечко, — полковник свел вместе кончики большого и указательного пальцев, — ушел. И то потому, что кое-кому большого пота и крови это стоило.

— За это спасибо, Александр Тихонович. Честное слово, не ерничаю. Спасибо, товарищ полковник.

Оба умолкли. Кремер оглядел стол. Круглов перехватил его взгляд.

— Не ищи. Пепельниц не держу. Да ты кури давай. Стряхнешь вон в стакан.

Майор, достав из кармана пачку «черного Петра», закурил.

— И по каким же статьям меня к стенке ставить мечтали?