Эмма опустила руки на колени. Пьер, стоявший у окна, поскреб пальцем выступающий кусочек штукатурки.

Какое-то время они молчали, пытаясь понять закодированный тайный смысл.

– Смотри, – сказал он, поворачиваясь к Эмме. – А если Баретт просто имел в виду, что надо искать рядом с собаками?

– А сейчас мы чем занимаемся?

– Нет, я имею в виду физически рядом с собаками: место, где находится их конура, корзина, миска, что еще у них бывает…

Звонок телефона не дал Эмме ответить.

– Это Брэд! Погоди секунду, ладно?

Она пошла к двери. Звонок Брэда был некстати, но – она бросила взгляд на часы на правой руке: в Сан-Франциско сейчас час ночи, – а он пытался созвониться с ней весь вечер.

– Как ты, малышка? Я беспокоюсь о тебе. Дорогая, мне не нравится, что ты сейчас во Франции.

Она хотела сказать Брэду, что в Париже сейчас не опаснее, чем в американских городах. И что, видимо, именно здесь решается судьба самой могущественной державы мира. Но промолчала, потому что больше всего ее взбесило, что он назвал ее babe – малышка. Ей не правилось, когда он ее так называл, но Брэд не изменял своим привычкам.

– Слушай, Брэд, у меня мало времени. Я занята… Да… Очень важно. Расскажу потом… Все хорошо, правда…

– Ты все еще в Арроманше?

– Нет, я в Версале, в доме Дэна.

– А! Отличная идея! Там ты в безопасности! Ребекка с тобой?

– Пока нет, но я надеюсь, она присоединится ко мне. Эмма не хотела говорить ему о том, что Ребекка беременна. Он и так скоро об этом узнает.

– Когда ты обратно в Сан-Франциско, darling?