— Когда захочешь.

— Пока, Лиза Джун.

— До свиданья, губернатор.

Они трахались на львиной шкуре под грустным взглядом стеклянных глаз убитых зверей и пойманных Стоутом рыб: буйвола, лесного волка, рыси с кисточками на ушах, лося, полосатого марлина, тарпона...

Потом Эстелла, проститутка с правыми взглядами, работавшая в «Поклоннике», спросила:

— Ты по ней скучаешь?

— Скучаю? Я ей дал пинка под зад! — заявил Стоут. — Вот пес — другое дело. С Магарычом было славно.

— Ну и гад же ты!

— Выпить хочешь?

— Не откажусь.

Оба голые, они курили отличные гаванские сигары. Этот сорт назывался «Ромео и Джульетта». Палмера Стоута приводило в восторг, что он отыскал партнершу, которая во время акта не выпускает изо рта зажженную сигару. Потом, если у него еще раз встанет, он сделает несколько снимков: они трахаются, сигара к сигаре — словно поединок дымовых труб!

Получив виски, Эстелла перевернулась на бок и погладила кудлатую каштановую гриву львиной шкуры.

— Ты сам пристрелил эту зверюгу?

— Я же говорил, милашка. Всех — сам. — Стоут потрепал темно-желтую шкуру, словно любимого скакуна по боку. — Этот сучонок был крепким орешком. Всадил в него три пули в упор.

Вообще-то потребовался один выстрел, но Стоута сбила с ног свора из четырнадцати полуголодных собак, которую Дургес использовал, чтобы загнать на дерево истощенное животное. Падая, Стоут дважды дернул спусковой крючок, и пули поразили соответственно злосчастного дрозда и пальму. Делиться этими колоритными подробностями с восхищенной Эстеллой Палмер не стал.

— Расскажи про Африку, — попросила гостья, выпуская из накрашенных губ сизое кольцо дыма.

— Про Африку? Ладно. — Основные знания о континенте Стоут черпал из телепрограмм «Нэшнл Джиогрэфик».

— Где ты завалил этого льва, в Кении?

— Точно. В Кении. — Стоут слизал с губ медовый налет «Джонни Уокера». — Африка... изумительная, — осмелился он наконец. — Невероятная.

— Ой, все бы отдала, чтобы как-нибудь туда съездить, — мечтательно сказала Эстелла, встряхнув волосами.