Если бы у этого дела имелось название, оно наверняка звучало бы как «Дело об отсутствующей информации». Некоторой информации не было в новостях потому, что об этом не знали. Однако не было и того, о чем должны были знать или по крайней мере догадываться. Самым примечательным было отсутствие каких-либо упоминаний о 15 апреля 1986 года. Кто-то из серьезных репортеров должен был бы напрячь мозги, память и сделать соответствующие выводы. В конце концов, не такие уж газетчики и глупые. Это могло означать только одно — подобной информацией кто-то манипулировал. Пресса будет сотрудничать с федералами несколько дней или даже неделю, если те смогут убедить ее, что речь идет о национальной безопасности.

— Как ты думаешь, почему ни в одной из этих статей не упоминается о годовщине авианалета на Ливию? — спросил я у Кейт.

— Наверное, кто-то попросил не упоминать об этом. Не стоит создавать противнику ту рекламу, которой он добивается. Противник хотел бы раздуть шумиху по поводу годовщины, но мы молчим об этом, а значит, у него ничего не вышло.

Что ж, вполне разумный довод. Если плохие актеры пытаются играть трагедию, то не следует обеспечивать им бесплатную рекламу. И все же настораживало отсутствие в новостях свежей информации.

Я решил прослушать сообщения автоответчика, но предусмотрительно не стал включать громкую связь, а надел наушники. И правильно сделал, поскольку первое было от Бет Пенроуз.

— Привет. Я звонила тебе домой вчера вечером и сегодня утром, но не стала оставлять сообщение. Где ты скрываешься? Звони мне домой до восьми, потом на работу. Скучаю. Крепко целую. Пока.

— Так, надо позвонить маме, — громко произнес я, чтобы слышала Кейт.

Следующее сообщение продиктовал Джек Кениг.

— Для Кори и Мэйфилд. Позвоните мне. — Далее следовал длинный номер телефона со множеством нулей и единиц.

Подобное же сообщение поступило и от Теда Нэша, но я его стер. Больше сообщений не было, и я принялся просматривать бумаги.

Через несколько минут Кейт спросила:

— Ну, кто тебе звонил?

— Джек и Тед.

— А еще кто?

— А-а… мама.

Кейт буркнула что-то вроде «трепач», но, возможно, я плохо расслышал. Она поднялась из-за стола и ушла куда-то.

Черт возьми, торчу вот здесь за столом. Не выспался. Ноет рана от пули в животе. В желудке шуршат шесть пережаренных булочек. Вот-вот конец карьере. Тем временем какой-то сумасшедший террорист пьет где-то верблюжье молоко и изучает мои фотографии в газетах. Конечно, я могу с этим справиться. Но оно мне надо?

Кейт вернулась с двумя чашками кофе и поставила одну на мой стол.