И Терри рассказал все. Он рассказал ей о человеке, который назвался Джеймсом Нуном. Рассказал, как нашел его гараж в промышленной зоне. Рассказал обо всем, что нашел в гараже. И о послании, которое было оставлено для него на экране компьютера.
Грасиэла начала плакать в середине его рассказа. Слезы катились и катились по ее щекам, и тонкая блузка вскоре насквозь промокла. Маккалеб сидел не шевелясь, зная, что никто и ничто не поможет Грасиэле сейчас. Ее мысли и чувства были далеко, и ему оставалось только сидеть и ждать.
Когда он закончил, Грасиэла долго сидела молча. Потом она вытерла слезы с мокрых щек и сказала:
— Я, наверное, выгляжу ужасно.
— Вовсе нет, — произнес Маккалеб.
Грасиэла снова замолчала, глядя вниз, на коврик под прозрачной столешницей журнального столика.
— Что ты намерен делать? — наконец спросила она.
— Точно не знаю, но у меня есть цель. Я найду его, Грасиэла.
— А ты не можешь оставить это полиции?
Маккалеб отрицательно покачал головой:
— Ни за что. Это особый случай. Если я не найду его, не встречусь с ним лицом к лицу, то не смогу с этим жить дальше. Не знаю, понимаешь ты меня или нет.
Грасиэла кивнула, опустив голову еще ниже. Наконец она посмотрела на Терри:
— Я хочу, чтобы ты уехал. Мне надо побыть одной.
Маккалеб поднялся с дивана.
— Хорошо.
Его охватило страстное желание обнять ее и не отпускать. Просто держать, и все. И больше ничего. Почувствовать тепло ее кожи. Как в первую ночь их любви.
— До свидания, Грасиэла.
— До свидания, Терри.
Он пересек гостиную и пошел к выходу, бросив взгляд на сервант, где стояла фотография Глории, сделанная, казалось, вечность назад. На фотографии Глория счастливо улыбалась. Маккалеб знал, что он будет помнить эту улыбку до конца своих дней.