Нет таких слов, чтобы описать, как далеко от нормальной жизни беспросветное существование в этих бетонных башнях. Лайонел Кеннили говаривал: «Не, это тебе не воскресная школа». И он был прав. Это не издевательство над людьми и даже не откровенный расизм. Это вообще недоступно пониманию. Здесь – зона военных действий, примерно так рассказывают о войне вернувшиеся из Вьетнама. Это страна, у которой нет будущего, где не знают причинно-следственных связей, не знают, что случится на следующий год, даже на следующей неделе. Когда обитатели этих кварталов давали на судебных процессах сбивчивые показания, касающиеся их будничной жизни, мне казалось, что они бредят. Морган Хобберли, человек, порвавший с «Ангелами» и уверовавший в истинного Бога, рассказывал мне, как однажды, услышав за дверью выстрелы, он выскочил из постели на лестничную площадку и увидел двух головорезов, сцепившихся в смертельной схватке. «И что же ты сделал, стал разнимать?» – спросил я. «Еще чего! Обратно под одеяло и голову накрыл подушкой. С такими лучше не связываться». Своими скромными успехами за те четыре года борьбы с «Ангелами» я обязан именно Моргану Хобберли. О них, кстати, не устает трубить обвинению и присяжным Стерн. Это была редкая удача – встретить Моргана.

Неверно думать, что «Ангелы» были сплоченной организацией. Между ними вспыхивали разногласия и распри; кроме того, многие из них были платными агентами городской полиции и федеральных служб. Но беда в том, что из разных источников поступала противоречивая информация. Один Морган доставлял нам достоверные данные, потому что у «Ангелов» он был своим в доску.

У одних дар к музыке, у других – к верховой езде, третьи отлично прыгают в высоту. У Моргана был дар нравиться людям. Собранный, гибкий, не столько красивый, сколько презентабельный, он был всегда хорошо одет и учтив. Во мне он задел такие струны, вызвал такое чувство, какое я испытывал к Нату. В один прекрасный день он услышал голос свыше, говоривший, что пути Харукана – это пути зла, и начал работать на нас. С миниатюрным микрофоном, спрятанным в кармане, он участвовал в сборищах «ангельской» верхушки. За те два с половиной месяца, что Морган помогал нам, мы собрали материалы для судебных процессов, которые длились еще два года.

Морган Хобберли прожил недолго. Добро вообще недолговечно. Кеннили сказал мне, что ему позвонили из администрации городского парка и сообщили, что произошло убийство. Я сам приехал на место происшествия. Повсюду бродили полицейские, медики, репортеры. Никто ни с кем не разговаривал. Я не мог понять, где же труп. Лайонел стоял засунув руки в карманы ветровки. «Поганое дело», – проскрипел он и показал глазами, куда идти.