Подойдя к кровати, он протянул письмо. Женщина на него не взглянула. Поток хрипловатых причитаний не иссякал.

— Это от Лили, — пояснил следователь, — от вашей дочери.

— У меня нет дочери, — на секунду прервавшись, произнесла женщина.

— К сожалению, вы правы. Теперь ее действительно нет. Но она была.

Екатерина Романовна, сжав костистый кулак, хрипло закашлялась.

— Ну, ну, милая, будет, — подал голос Лебедев, не отлипая, впрочем, от нагретого местечка.

— Выслушайте меня, — пользуясь наступившей паузой, вклинился Порфирий Петрович. — Выслушайте правду. Вам давно пора ее знать. Ваша дочь действительно погибла. Как и ее дочь, ваша внучка. Ее погубил человек по имени Осип Максимович Симонов.

— Да как вы смеете, сударь, так говорить! — взвился Лебедев, на секунду даже оторвавшись от трубы отопления. — Осип Максимович — благороднейший человек! Извольте сейчас же прекратить эту клевету, или будете иметь дело со мной!

— А, так вы его знаете? — резко спросил Порфирий Петрович.

С кровати раздался вой. Екатерина Романовна раздирала себе ногтями лицо — нещадно, в кровь. Следователь, на секунду оторопев, бросился к ней, пытаясь схватить за руки. Это оказалось не так-то просто — пришлось навалиться всем корпусом, прежде чем она наконец затихла. По глазам было видно, что до нее дошло. Вина, которой она так жаждала, наконец ее настигла.

— Осип Максимович готовился стать нашим зятем, — жарко пояснял меж тем Лебедев. — Мы уже все решили, все оговорили. Нам выпала такая честь! Это бы положило конец всем нашим бедам, всем мытарствам. Он был к ней расположен, имел серьезные намерения; готов был снизойти до того, чтобы просить руки у нее, недостойной. У нее, глупой девчонки! А она — она же все перечеркнула, решительно все! Она… даже слов не могу найти…

— Тогда позвольте найти мне. Этот человек, вкравшись в доверие, ее обесчестил.

— Как вы смеете! Это… это не он! То был какой-то мерзкий прохвост. Ну и Осип Максимович, натурально, расторг помолвку. Да вы знаете, какие деньги он обещался нам дать? И даже приданого от нас не требовал. А ведь мог бы!

— Он ее изнасиловал, — односложно повторил Порфирий Петрович.

Лебедев яростно замотал головой.

— Не-ет! То был прохвост, мерзкий тип, — зачастил он как заведенный. — Она ему изменила. Неверная. Как мог после того такой благородный человек, как Осип Максимович, жениться на этой… падшей женщине! Она погубила нашу семью! Да, да! — ярился он, и даже ненадолго привстал с табурета. — Посмотрите, что она сделала со своей матерью! Она разбила ей сердце, наплевала в душу! Бедная от горя даже рассудком тронулась! Это она, она за все в ответе! Я до той поры в рот не брал. А теперь вот посмотрите, что со мною сталось — ни чина, ни тебе чего…