– Саймон никогда не водил меня туда, где он когда-то жил, – торжественно заявила она. – Обещал, что сводит меня в дом, где он вырос, чтобы познакомить с соседями и всякое такое, но у него никогда не было на это времени. Так что я действительно совершенно незнакома с этими людьми.

– Но разве его отец не был на похоронах?

– Нет.

– Почему?

– Они были скромные и, знаешь, совершенно неофициальные, так что он просто не пришел.

– А его приглашали?

– Полагаю, что да.

– И ты не черкнула в интернат ни словечка, чтобы сообщить ему, что его сын умер и ему следует присутствовать на службе?

Она уперлась взглядом в стол, прижав пальцы ко лбу:

– Похоронами занималась студия, Портер. У меня на это не было сил.

– Ты хочешь сказать, что отцу Саймона Краули так и не сообщили, что его сын мертв и что были похороны?

Она взглянула на меня:

– Я думаю, так вышло. Возможно, ему рассказали об этом позже.

Я наблюдал за людьми, проходившими по улице мимо кафе.

Кэролайн развернула мой портфель к себе и рылась в его содержимом.

– У тебя должна быть здесь моя фотография. Каждый раз, открывая его, ты будешь видеть мое улыбающееся лицо.

Я повернулся к ней:

– Моя жена с удовольствием поговорит на эту тему.

– Она не узнает, – заверила меня Кэролайн.

– Узнает, – ответил я.