И вот судьба снова милостива к нему. Она позволяет ему вспоминать.

По мере того как солнце склонялось к горизонту, в голову забирались и другие мысли, среди которых не последняя была о том, как же далеко его занесло от того, что он знал лучше всего. От того, что любил. Так или иначе, он выучился уничтожать своими руками, обманывать глазами, цепенеть от страха и гнева, но понимал, что это оружие имеет весьма ограниченный ресурс. Оно решает всего одну задачу: помочь ему выжить, — и ничего больше, а Ксандр уже устал просто выживать. Слишком понадеявшись на это оружие, он забыл о себе. Да, идеалист исчез, но мыслитель-то остался. И если Эйзенрейх способен манипулировать идеями, давая волю хаосу, почему и ему не попробовать? Почему бы не создать собственный маленький хаос? Эта мысль наведывалась все чаще, наливалась силой — с той минуты, как Ксандр купил машину. Манускрипт, роль различных сфер, параллели, заключенные в мирах Айртона и Розенберга, — вот где его ресурсы, орудия разоблачения и разгрома людей Эйзенрейха. Он понял, что, отыскивая ответы, вел себя как дурак и слепец, не видевший возможности воспользоваться тем, что было под рукой.

Вот почему Ксандр искал место, где бы остановиться. Он устал, проголодался, но больше всего ему хотелось излить свои мысли на бумагу. Нужно связать воедино все увиденное и прочитанное, чтобы создать собственное оружие. У него мало фактов, зато целиком вся теория, и — на данный момент — этого вполне достаточно. Детали придут позже: темпстеновский проект, расписание, главный, на ком все держится, и все остальное, что отыскала Сара. Нужно верить, что у нее окажутся необходимые доказательства, которые придадут заметкам убедительности. Пока же он возведет каркас, сухой академической прозой объяснит, как можно переложить рукопись шестнадцатого века на язык заговора века двадцатого. И сделает это со всем прилежанием, чтобы придать своему труду достоверность. Гипотеза, аргументация, выводы — целая серия постоянно разветвляющихся суждений, построенных на доказательствах, получивших подтверждение по ходу разбора трактовок. И все суждения предназначены для того, чтобы подвести к одному неопровержимому выводу. Разоблачению, которое поставит Эйзенрейха на колени. Вот то, что Ксандр знал и во что поверят другие.

При въезде в городок Крейгтон, вдоль главной улицы которого ровной цепочкой вытянулись фонари, на ветровое стекло упали капли зимнего дождя. Впереди Ксандр заметил магазин канцелярских товаров, а через две-три двери от него — небольшую закусочную. Опять — судьба. Спустя пятнадцать минут он сидел в самой крайней кабинке закусочной, на столе кофе, суп и небольшой блокнот. В книги он заглянет позже. Нужно просто взяться за писание. Пока этого вполне достаточно.