Стоун поднимает голову к витражам, которые успел заметить до того, как Воорт завязал ему глаза.

— Это там Даниил во рву львином, да? Один человек. Четыре льва. Такое преимущество не всегда срабатывает.

«Бок доберется до съезда минут через двенадцать. Значит, у меня от двадцати до сорока минут до того, как начнется самое худшее».

Он надевает кевларовый жилет, заряжает первый «ремингтон» и устанавливает дробовик в старую подставку для мушкетона возле главного входа. Шаткая конструкция скрипит, дробовик влезает с трудом, но все держится. Воорт наматывает бечевку из гаража Вима на спусковой крючок, а потом продевает через железное кольцо, вделанное в потолок. Убедившись, что бечевки хватит, измеряет расстояние от кольца до дверной ручки. К ручке пока бечевку не привязывает, потому что, если это сделать, дробовик выстрелит, когда он откроет дверь во время обмена заложниками.

Если до этого дойдет.

— У тебя есть дети? — спрашивает Стоун.

Воорт торопливо идет по проходу, мимо кафедры, через дверной проем, и оказывается в заднем коридоре, куда выходят двери кабинета, уборной и зала собраний. Придвигает к задней двери стол. Сверху наваливает кресло и ящик с Библиями.

— Я очень люблю дочь, — говорит Стоун, склонив голову набок и прислушиваясь, когда Воорт возвращается в неф.

Воорт заряжает остальное оружие и прислоняет второй дробовик к скамье, чтобы подхватить, когда он — и, будем надеяться, Микки — станет отступать к люку или к балкону. Проще всего Боку будет войти через главный вход, если он не сможет убрать «субару» от заднего.

Наемники уже могли и прибыть. Разделившись, прокрасться через лес.

Может быть, Бок позвонил на «Скиталец». Может быть, Бок рассчитывает уйти по воде, прихватив Стоуна.

— Все, что я делал, я делал ради дочери, — говорит Стоун.

Воорта словно подбрасывает.

Он бросается к Стоуну. С пистолетом в руке. Хватает юриста и сует дуло ему в рот; Стоун кричит.

— Что было на «Кандейс»? — спрашивает Воорт.

Ломается зуб. На руку Воорту брызгает кровь. Пальцы скользкие от крови. Щелк.

— Что… было… на… яхте? — Щелк. Каждый щелчок курка вызывает пронзительный сдавленный крик, наконец Стоун уже визжит. Воорт прижимает сталь к нёбу юриста. Из-под грязной тряпки текут слезы. Лицо Стоуна плывет, словно дробятся кости. Пахнет дерьмом. Больше всего Воорту сейчас хочется убить этого человека.

— Не… убивай… меня-а-а-а-а!

Ярость выходит из-под контроля. Страх Стоуна воспламеняет ее, заставляет Воорта терять остатки контроля.

— Стой! Я все скажу, — умоляет Стоун.