Привратник поднял обе руки, чтобы успокоить Бродку.

— Это не дом для престарелых, — возразил он. — Это монастырь для братьев ордена, которым трудно жить в общине. Кроме того, синьоры, я не утверждал, что падре Теодорус находится именно там.

— Верно, — ответил, подмигнув ему, Бродка. — И тем не менее огромное вам спасибо.

В любом случае они вышли на след, по всей видимости, единственного свидетеля таинственных похорон. Но вместе с этим у них зародилось страшное подозрение.

В двух кварталах от генеральной курии они нашли кафе и, не присаживаясь за столик, выпили по чашке эспрессо. Оба понимали, что необходимо посовещаться и решить, как действовать дальше.

Зюдов задумчиво водил ложечкой по крошечной чашке.

— Вы ведь говорили с этим Теодорусом. Какое впечатление он произвел на вас?

— Он показался мне очень странным. С одной стороны, он был очень разговорчив и прямо-таки горел желанием рассказать кому-то о своей болезни, но на все вопросы по поводу могилы на Кампо Санто Тевтонико заявлял, что вообще ничего не помнит. Не могу, однако, утверждать, что он был растерян. У меня скорее сложилось впечатление, что он совершенно точно знал, о чем шла речь, но не хотел или не мог об этом говорить.

Зюдов, залпом выпив свой эспрессо, негромко произнес:

— У нас есть свидетель. Мы знаем, где он находится. Вероятно, не по своей воле. Вопрос номер один: как нам к нему пробраться? Вопрос номер два: как заставить его говорить?

Бродка задумчиво смотрел на улицу, на поток машин, ставший в это время очень оживленным. Смеркалось, загорались первые светящиеся рекламы, мигали фары машин.

Как же заставить его говорить, мысленно повторил вопрос Зюдова Бродка.

Жюльетт встала в восемь часов утра и открыла ставни. Озеро Неми все еще было затянуто дымкой, но все вокруг предвещало теплый день. Затем она снова нырнула в постель и придвинулась к Бродке. Тот еще крепко спал.

Он вернулся из Рима почти в полночь, и они не обменялись даже парой слов. Александр сказал только, что его поиски увенчались успехом. И больше ничего. А потом уснул.

Жюльетт, улыбаясь, прижалась к нему. Утро — лучшее время для любви. Указательным пальцем она стала водить по шее, затем по груди и животу Бродки, пробралась к бедрам, доставляя спящему Александру явное удовольствие.

Когда она взяла в руку его пенис, Бродка раскрыл глаза и спросил:

— Который час?

Жюльетт была шокирована. С тех пор как они познакомились — а это произошло три с половиной года назад, — она еще ни разу не видела такой реакции.

— Который час? — повторил он.