Жюльетт села на постели и посмотрела в окно, на виноградники.

— Восемь! — обиженно ответила она.

Бродка поцеловал ее обнаженное плечо.

— Боже мой, мне пора вставать. В девять придет Зюдов.

Жюльетт раздосадованно спросила:

— Этот Зюдов собирается с нами позавтракать?

— К чему иронизировать? Нам нужно поехать в Сан-Заккарию, это в Сабинских горах. Туда упекли монаха с Кампо Санто Тевтонико. Он — единственный свидетель похорон, с которым мы можем встретиться.

— Вот как! А куда ты отправишься со своим новым другом завтра?

Бродка схватил Жюльетт за плечи.

— Ты забываешь, что мы здесь не отдыхаем. Хотя в этой местности об этом очень трудно помнить.

— Ну хорошо, хорошо, — пробормотала Жюльетт.

Совместный завтрак прошел в полном молчании. Бродка мысленно был уже у монахов Сан-Заккарии, а Жюльетт по-прежнему дулась.

Ровно в девять появился Андреас фон Зюдов.

Жюльетт поздоровалась с ним с подчеркнутой сдержанностью.

— Хорошего тебе дня! — сказал Бродка на прощание и поцеловал Жюльетт в щеку. — У тебя остается машина.

— Когда я увижу тебя снова?

— Зависит от того, насколько нам повезет, — ответил он и сел в машину Зюдова.

Он не заметил, что в глазах Жюльетт стояли слезы, слезы ярости и разочарования.

У Бруно Мейнарди еще никогда не было так много денег сразу. Уже несколько дней он хранил купюры в эмалированной хлебнице и пересчитывал их раз за разом: двадцать пять миллионов лир.