— Ну и как?

— Нормальная.

— Ну, расскажи! Опиши её! — с нетерпением ребенка требовал Виктор.

Порой он действительно походил на большого ребенка: был прост в общении, всегда готов поделиться последним и всегда всех жалел. А вот жалости в отношении к себе не терпел.

Иванов описывал во всех подробностях, с личными комментариями, сестру из терапевтического. Наверное, у него неплохо получалось, натурально, потому что каждый раз во время таких рассказов со стороны лежачих лейтенантов доносились вздохи, а Виктор слушал, раскрыв рот.

— Да-а! — протягивал он, мечтательно улыбаясь, когда Иванов, наконец, умолкал. И, не давая тому опомниться, тут же спрашивал:

— А врачиху из ЛОР-отделения видал? Говорят — штучка!

И день за днем Иванов продолжал рассказывать всей палате «сказки». Ходячие понимали, для кого он это делает, поэтому никогда не спорили и не возражали, если даже Иванов начинал сильно привирать. Конечно, и Виктор догадывался, что кое-что Иванов приукрашивает, но каждый раз с нетерпением ждал новой истории.

Однажды не выдержал Василий. Когда Иванов закончил одно из очередных своих повествований, Василий, обращаясь ко всей палате, произнес:

— Да, слушайте вы его больше! Прошлый раз он про врачиху из кардиологии рассказывал, так был я там: совсем она не такая красивая, как он вам тут «вешает». И сиськи у неё совсем не такие большие.

— Чё, побежал-то, дед, приспичило на сиськи посмотреть? — ехидно поинтересовался тыловик.

— Тебя не спросил! — огрызнулся мотострелок.

— Просто ты, Василий, в женской красоте не разбираешься, — рассудительно сказал Виктор, — и не видишь женщину так, как видит её Саня. А Саня видит прекрасное и с нами делится. Вот ты бы смог так красиво рассказать о женщине?

— Да что я вам, журнал мод, что ли? — Василий замешкался, но тут же нашелся: — Я красиво могу про танк рассказать, про любое оружие.

— Про танк! — передразнил тыловик, скорчив рожу. — Ты ещё про роту в обороне нам расскажи. Ты когда последний раз с нормальной бабой был, Вася?

— Да ты, сопляк, ещё сиську мамкину сосал, когда я уже детей делал! — взорвался мотострелок. — И как роту в бой вести, знаю не понаслышке! А ты только выпустился из училища, где тебя воровать научили, погоны нацепил и считаешь себя офицером? Да вас, тыловиков, каждые два года расстреливать можно без суда! — Василий подошел вплотную к сидящему на кровати Валерке, и тот заметно спасовал под его напором.

— Ну-ка, петухи, потише! — спокойно, но властно вмешался Виктор, и Василий неохотно, но подчинился, оставив в покое притихшего тыловика.