Вызывает опасение, что с постов еще не приходило сообщений. Неужели молодой монах в такой степени искусен. Операция вступает в решающую фазу, но там, у них, все тихо, безмолвно.

Полковник аккуратно сложил донесение, положил в папку. Видно, Хан знает, куда нести ноги, раз так скоро выступил.

Взял карту. От Хана он находился сравнительно недалеко. Но горы удлиняют и утяжеляют любой переход. Инициатива сейчас у Хан Хуа. Только засада «Круга» определит, кто с какими картами подойдет к финалу.

Чан приказал штабу собираться. Пункт новой установки штаба укажет позднее. Тот мальчишка, что крутился поблизости, успокаивал Чана. Он исчез. Главное, что Винь в неведении. Чан сам все определит, что к чему. Никаких боевых контактов до особого распоряжения. Никаких.

Здесь Чан изменил самому себе, оставив дело операции более на самотек. Пусть сильнейший. Он подойдет последним. Его задача — контроль ситуации.

* * *

Еще невидимое солнце робко всполохнуло бледным лучом по краю неба, когда Рус сквозь настороженную дремоту услыхал приглушенные голоса. Тяжелый топот. Бряцанье железа.

Сел.

Прислушался.

Внизу, на месте пикета, довольно внушительная группа что-то складывала, пересыпала в темноте. Позвякивал металл, сухо хлопали пакеты.

Вскоре все утихло. Неясные фигурки быстро растворились в редеющей темноте.

Рус выжидал. Опустился ниже. Тихо. По-ночному зябко. Силуэты плотно кутающихся в накидки солдат хорошо различались в утреннем просвете бледной темени.

Присмотрелся. Шестеро лежали, по-братски прижавшись друг к другу, и крепко сопели.

Спустился ниже. Тихо, только мерный храп и дружное завывание натруженных носов.

Как всевидящий змей, скользнул в укрытие засады. Привидением возник перед ними.

Бинокль, автомат, две пачки печенья.

Солдат такое положение вещей интересовало менее всего.

Прячась от пробирающей ночной сырости, они только плотней кутались в накидки.