— Ничтожный чинуша, свои поклоны отбивай.

— Грозишь мне, запугиваешь!

— Не мне страшиться тебя, жалкого вырожденца.

— На Вана надеешься? Найдутся руки и на него. Нет непобедимых.

— Есть. Тебе, пугливому, не ведающему холода лезвия тьмы, этого не понять. Ты тени боишься. Как с тобой серьезно разговаривать? Клоп, взрастившийся на кляузах. Только смрадить и можешь. Ван переживет тебя и твоих родственничков.

— Ты!.. Ты! Хам. Переходишь все границы приличия.

— Ты их давно оставил в стороне. Власть подвержена ударам, а ты, горе-политикан, забываешь серьезные истины. Нет дыма без огня. Не бывает смерти без причины.

— Замолчи, негодный! Не то велю голову отрубить. Дальше обоим не стоило выяснять, кто есть кто.

Кровь залила сердца…

Но человечек не унимался.

— Какая же ты европейская каналья, старик. Газеток начитался. Шутить со мной подло смеешь. Меру знать надо. И знать, с кем слово имеешь.

Только острый блеск стыл в узких глазах Патриарха.

— Грубишь мне, оборотень. Мое проклятие стойко. Опасайся Рока.

— Только почитая твои долгие года, не стану тебя более держать. Можешь ступать. Знай, выше вашей мудрости есть власть. Она подчиняется моменту и логике, ей нужной. Только самохваленые глупцы, возомнившие себя знатоками судеб, считают возможным рассчитывать и направлять силы народа на века вперед. Утописты. Всегда найдется артист, который слезно вытребует власть и далее разыграет так, как требовать будет его тщеславие, его клан, его супруга. Вот и вся история. А народ?.. — колоти свой рис. Не поднимай голову. Не суй свой нос в дела более удачливых, более энергичных.

— Это было.

— Чтобы ты знал? Народу нужно одно, а правительству — другое. Толочьте слова между собой, сколько хотите, но будет всегда так, как того желают власть имущие Европа, Америка — живой вам пример. А вам право голоса только в толпе, не более. Уясни хорошенько, если считаешь себя здравомыслящим.

— Но какие вы тогда?

— Не выводи меня из себя. Ступай, не медли. Жест Теневого указал на дверь. Он уже не смотрел на склонившегося старика. В его едких глазах металась тенями вспыльчивая злость. Он с трудом сдерживался.

Патриарх встал. Не отклонявшись, медленно покинул залу.

Когда дверь затворилась, человечек вскочил, подбежал к окну. На улице древний ересиарх ровно шел от здания. Удаляющийся звук посоха выбивал злобный писк из уст Теневого.