24

Вооружившись и захватив сложные инструменты достаточной пробивной мощи, способные за пять минут сокрушить стены центра управления, первая группа заключенных прорвалась в крыло, где располагались камеры предварительного содержания.

Среди заключенных была группа тех, кто больше всего боялся, что восстание арестантов увенчается успехом. Услышав, что мятеж завершился успешно, они принялись молиться. Это было единственное, что им оставалось, — молиться и уповать на то, что решетки камер защитят их от тех, кто во что бы то ни стало хотел вытащить их наружу. А то, что нападение неизбежно, они прекрасно знали. Все они добровольно пошли на риск, когда согласились доносить на своих же товарищей-заключенных. Да, они рисковали, но достаточно разумно, поскольку система тюремных учреждений была кровно заинтересована в безопасности и благосостоянии таких людей и защищала их практически от всего на свете.

Только не от захвата тюрьмы заключенными — от этого события их ничто уже не могло защитить.

Как же завопили сидевшие в этих камерах мужчины, увидев, кто стоит перед ними. Они испускали пронзительные, истеричные вопли, как женщины, которых насилуют, или мужчины, когда их кастрируют. Сбывалось то, что могло присниться только в самом кошмарном сне. Их презирали все, даже охранники, и они это знали, но пользовались преимуществами своего положения и даже тем, что срок заключения им могли резко скостить. Бывало, доходило и до того, что их сначала выпускали на свободу условно, а потом и вовсе освобождали от отбывания тюремного заключения. И все — прощай, друг!

Эти тайные осведомители правосудия, это отребье, зная, как их ненавидят и презирают и заключенные, знали и другое: никто и пальцем их не тронет, поскольку их ненавидели и нуждались в них одновременно. Если бы не они, некоторые из нынешних арестантов до сих пор свободно бы разгуливали на воле. Если бы не свидетельские показания осведомителей, суд не вынес бы им приговор. А теперь они угодили в ловушку, ибо те, кого заложили осведомители, и оказались среди зачинщиков мятежа.

Оказавшись лицом к лицу с теми, кому они были обязаны тем, что оказались в этой дыре, они горели жаждой мести и вооружились всем, что попалось под руку. У одних было самодельное оружие, у других кое-что посложнее и карбидные лампы. Их разделяли запертые на замок решетчатые двери камер — над этим препятствием нужно было попотеть.

Бунтовщики могли бы расправиться с осведомителями не сходя с места. Они могли бы поджечь камеры, и те сгорели бы заживо. Но это было слишком просто для обуревавших их ярости и жажды крови. Эти люди хотели, чтобы предатели умерли медленной смертью, настолько медленной и мучительной, насколько это можно было себе представить. Они выбрали для них долгую, медленную, психологически мучительную расправу, проникаясь ощущением сладости возмездия и оттого входя во все больший раж.