Невольно я бросаю взгляд на ее безымянный палец. Кольца на нем нет.

— Вы вернетесь, чтобы получить отпущение грехов? — задает она вопрос.

— А это обязательно?

Не отвечая, она на мгновение упирается в меня взглядом, затем, докурив, бросает сигарету во мрак и скрывается в храме. Я провожаю взглядом ее голые ноги, белеющие из-под пальто, волосы, собранные на затылке пучком. Они послали свою самую красивую женщину, чтобы удостовериться, что я не сбежал, не испугался.

И правильно сделали, что послали именно ее. Я встаю с места и следом за ней иду в храм.

5

5

— Прежде чем вы начнете говорить, я должен кое-что пояснить. Я не ваш адвокат. Все сказанное в разговоре со мной не является конфиденциальным. Я могу эти слова использовать против вас. Вы понимаете, о чем я говорю?

Скотт Рэй отвечает мне немигающим взглядом.

— Это я убил его.

Мы находимся в передней части храма — Скотт Рэй, Хардиман и я. Остальные ушли. Все лампы в помещении погашены, за редким исключением.

Я просидел в храме все то время, пока совершались чудеса. На них ушло часа два. За это время хромые снова начали ходить, к слепым возвращалось зрение, как я того и ожидал. Они впечатляли, однако не были мне в новинку, и я истомился в ожидании своей очереди.

Наконец все подошло к финалу. Сначала начались пожертвования, потом прихожане принялись обниматься и целоваться друг с другом, потом им снова отпускали грехи. Стоя в уголке, я следил, как постепенно храм пустеет, и одна мысль не давала мне покоя: неужели я выясню то, что терзает меня уже более года?

Рэй и Хардиман сидят на скамье в первом ряду, на складном стульчике напротив них сижу я, так что алтарь находится за спиной. Оттуда льется свет из каких-то невидимых мне альковов, льется сверху, отчего их лица похожи на вампиров, какими их показывают в фильмах немого кино. И вообще мы словно внутри огромной пещеры, продуваемой сквозняками. Я засекаю по часам начало разговора — это половина второго пополудни по времени, принятому на Восточном побережье.

— До тех пор, пока вы сами не попросите меня об обратном, все ваши слова будут считаться сказанными в неофициальном порядке, — обращаюсь я к Рэю. — Это делается для вашей же безопасности. Если я и буду делать какие-нибудь пометки, то исключительно для себя, они пригодятся в работе. Что касается властей штата, то к ним они не прикоснутся, обещаю.

Рэй кивает.

— Мне нечего скрывать.

— Даже если это так, я не хочу, чтобы на меня как на адвоката была брошена тень из-за того, что имело место процедурное нарушение. Иначе все полетит к чертям, а я не имею права сгореть из-за пустой формальности. Вы меня понимаете?