— Рознь между кем? — не отставала миссис Прилипала.

И так далее.

Фрэнк сидел молча, но чувствовалось, что ему было очень не по душе оттого, что этот репортаж смотрят в Маленькой Италии, в Маленькой Колумбии, в Маленькой Ямайке, в Чайнатауне и в прочих районах, где живут хорошо вооруженные люди с большими кулаками, которых одержимость жаждой мести может толкнуть на то, что в официальных сообщениях называется убийствами, связанными с наркобизнесом.

Я снова взглянул на экран. Картинка, изображающая колонны здания суда, исчезла, и вместо нее возник серый фон какого-то строения или забора. На этом фоне стояла миссис Альварес, которая, видимо, успела переодеться после нашего свидания на Манхэттене, сменив свой утренний строгий костюм на вызывающе яркое красное платье. Возле рта она держала удлиненный фаллический символ в виде микрофона. Но взяла ли она его в рот? Нет. Вместо этого она заговорила:

— Итак, мы находимся в Стенхоп Холле. Вернее, у его ограды и ворот. Прямо здесь, за воротами вы видите домик сторожей, обитательница которого только что пыталась прогнать нас отсюда.

Забавно, но я не сразу узнал это место. В мире телевизионных образов возникает какое-то искажение пространства. Люди или места, хорошо знакомые вам, вдруг словно сжимаются и теряют прежний облик. Но тем не менее пришлось признать, что на экране действительно был Стенхоп Холл.

— Отсюда вы не можете видеть дом из пятидесяти комнат, но именно там проживают Джон Уитмен Саттер и Сюзанна Стенхоп Саттер, — сообщила нам Дженни Альварес после короткой лекции об истории усадьбы.

Она, конечно, ошибалась. Сюзанна действительно когда-то жила в этом доме, но это было давно. Надо написать об этом миссис Альварес.

Дженни Альварес продолжала говорить о «голубой крови», о высшем обществе, о родственниках Сюзанны и о прочей чепухе, а затем подошла к главной мысли своего рассказа.

— Что же заставило Джона Саттера, уважаемого и удачливого адвоката из известной на Уолл-стрит конторы «Перкинс, Перкинс, Саттер и Рейнольдс», заслуженно пользующегося прекрасной репутацией у своих влиятельных друзей и клиентов, защищать Фрэнка Епископа Белларозу по делу в обвинении его в убийстве? Какие отношения существуют между этими двумя людьми, между этими двумя семьями? Действительно ли Джон Саттер видел Фрэнка Белларозу утром четырнадцатого января, то есть как раз в тот день, когда Хуан Карранца, как следует из обвинительного заключения, был убит в Нью-Джерси? Это ли является мотивом того, что Джон Саттер взялся за это дело? Или тут кроются какие-то иные причины?