Опять это имя!

— Биско? Кто это?

— Вот как! — вскричал с гневом «Двенадцать франков». — Да ты, я вижу, смеешься надо мной?

— Но дядя Жан? Где он? Что с ним случилось?

— Недалеко от Биско! — ответил, смеясь, Волк. — Ты прав. Лучше называть это имя! Но теперь нет времени на разговоры! Куда ты идешь?

— На улицу Сен-Жан…

— Я так и думал! Ну, малютка, счастлив ты, что меня встретил… Быть бы тебе в западне… Там поставили мышеловку!

Жак знал это слово. Значит, полиция наблюдала за посетителями ночлежки…

— Но где же найти дядю Жана? — спросил он снова.

— Ну, уж этого не знаю, поищи у себя в карманах! Может быть, он умер!

— Умер?

— Черт побери! Ему пришлось порядком понырять!

— А работы, которые он начал?

«Двенадцать франков» покатился со смеху. Слово «работы» показалось ему чрезвычайно комичным. Жак по-прежнему видел в дяде Жане только честного подрядчика.

— Работы! — хмыкнул «Двенадцать франков». — Ба! Ну, они не пропадут! Да и, между нами будь сказано, — продолжал он, понижая голос, — я не думаю, чтобы с ним в самом деле случился карачун. Это старая лисица!

В эту минуту на перекрестке показалось несколько человек.

— Ого! — сказал Волк. — Будет болтать!… Я тебе дал хороший совет, малыш! Нечего ходить домой, тебя там сцапают… Теперь удираем каждый в свою сторону. Прощай, Жако!

С этими словами «Двенадцать франков» удалился со всей возможной резвостью своих длинных ног.

Роковое кольцо все более и более сжималось вокруг Жака. Последняя надежда оставила его. Тяжелее всего для него было то, что он больше не мог утешать себя иллюзиями. Было очевидно, что дядя Жан принадлежал к какому-то таинственному обществу так же, как и Манкаль, и что сам Жак был их жертвой…

Все сразу изменило несчастному. Исчезли даже те, на которых он собирался рассчитывать при любых обстоятельствах.