— Я тебя люблю!

— Я тебя люблю! — повторил Жак, как эхо.

Он уже ни о чем не думал.

Его дрожащие руки тянулись к ней, но она выскользнула из его объятий и снова опустилась перед ним на колени.

— Молчи! — сказала она. — Я не хочу ничего знать пока… Ты мне все скажешь потом… Я знаю, что ты страдаешь… Я чувствую твои муки… Забудь все! Если свет был жесток с тобой, если он тебя покинул, осталась я… Я тебя люблю! Я сделаю все для твоего счастья! Что нам до остальных?

Он слушал и им овладела страстная, безграничная любовь… Да, он забывал все. Только смотреть, только восхищаться, только обожать.

Он снова схватил в объятия это царственное тело, но она выскользнула с ловкостью кошки.

— Т-с! — сказала она с улыбкой и, подбежав к камину, позвонила.

Часть стенки мягко повернулась, открыв изящный столик.

Герцогиня пододвинула его к софе и села рядом с Жаком.

— Будем благоразумны, — сказала она с улыбкой, — прошу вас разделить со мной этот скромный ужин.

Налив в хрустальный бокал итальянского вина, желтого, как золото, и сверкающего, как солнце, она пригубила его и очаровательным жестом передала бокал Жаку.

— Пейте, — сказала она, — и узнайте мои мысли.

Он пил янтарное вино, не спуская глаз с герцогини. И в то время, как оживляющий напиток согревал его грудь, он упивался красотой этой женщины, воплотившей в себе все очарование куртизанок древности.

Она усердно угощала его и заставляла повиноваться. Когда он пытался прекратить трапезу, она принимала недовольный вид, который способен был сломить самое упорное сопротивление.

Мало-помалу вино подействовало на мозг Жака, потрясенный столькими волнениями. Но это не было опьянение, это было нечто вроде пробуждения к жизни.

Он чувствовал себя обновленным. К нему возвращались силы, желания…

Его бледное лицо порозовело, глаза заблестели.

Но вдруг гнетущая мысль мелькнула в его голове.

Герцогиня де Торрес спасла, призналась в любви…