— Сударь, — сказал Жак, — я решился безусловно подчиняться вашим приказаниям. Судите сами, послушен ли я, даю ли я вам какой-нибудь повод ждать от меня попыток к сопротивлению? Пожалуйста, ответьте мне! Вы себе представить не можете, как озадачивает и пугает меня все случившееся! Несколько часов тому назад я был в камере смертников в ожидании казни. Я думал, что меня отправят в другую тюрьму. Это же помещение, как ни скверно оно, все-таки не похоже на место заточения. Отчего вы отказываетесь отвечать намой вопросы? Какая бы участь ни ждала меня, я безропотно покорюсь ей, но эта неизвестность тяжелее самой ужасной действительности. Еще раз спрашиваю, где я?

Все время, пока Жак говорил, конвоир не спускал с него глаз.

— Сударь,— решился он наконец ответить, — я не могу удовлетворить ваше любопытство. Только знайте, что верные и преданные друзья пекутся о вас. Вам нужно вооружиться терпением. Отныне вы вступаете в новую жизнь, к которой должны подготовиться с чувством полной покорности.

— Одно слово. Вы не отправляете меня на галеры?

— Нет, — отвечал тот с какой-то странной усмешкой.

— В таком случае, я покоряюсь своей участи, — почти радостно произнес Жак, ободренный словами своего спутника.

Он бросился на постель. Вино, которого он так давно не пил, совершенно затуманило ему голову.

Он пытался бороться со сном, но напрасно: усталость и вино взяли верх.

Сторож поместился у него в ногах на соломенном стуле.

Сколько времени оставался Жак в этом положении, он и сам не мог ответить. Когда он проснулся, то снова был уже в карете. Напротив него снова сидел его бесстрастный спутник.

Жак чувствовал в голове какую-то страшную тяжесть, как будто сон его был следствием употребления наркотиков.

Был уже день. В карету проникал свежий воздух, показавшийся ему удивительно резким.

Какой-то странный шум поразил его слух. Казалось, это был чей-то громкий и звонкий голос, далеко разносившийся в воздухе. Карета медленно подвигалась вперед. Можно было подумать, что она подымается вверх по крутому склону.

— Где мы? — спросил Жак.

— Скоро приедем на место, — отвечал незнакомец. — Имейте терпение.

И в самом деле, не прошло и часа, как карета снова остановилась. Незнакомец опять отвел Жака в какую-то хижину и так же тщательно, как и прежде, запер дверь.

В комнате, где они теперь очутились, было всего одно окно, из которого открывался чудесный вид. Жак бросился к окну. Незнакомец его не удерживал.

Невольный крик восторженного удивления вырвался из груди молодого человека. Великолепное зрелище представилось его глазам.