Секунду или две на линии стояла мертвая тишина. Лизбет ждала. А что ей оставалось делать? Новым информаторам всегда требовалось несколько лишних секунд, чтобы принять окончательное решение.
— Привет, милочка. Подождите одну секундочку, пожалуйста, — сказала женщина.
Лизбет расслышала в трубке негромкий перезвон и внезапный шум ветра. Очевидно, Виолетта была в магазине, но теперь вышла наружу, чтобы никто не мешал. А это означало, что она хочет и готова говорить.
— Вы… вы ведь не записываете наш разговор, правда? — наконец спросила Виолетта.
Лизбет бросила взгляд на цифровой магнитофон, который всегда стоял наготове у нее на столе. Но не потянулась, чтобы включить его.
— Никаких записей.
— И вы не выдадите меня? Потому что если муж узнает…
— Мы беседуем без протокола, как говорят в полиции. Никто даже не узнает, что я вам звонила. Обещаю.
На линии в очередной раз воцарилась тишина. Лизбет тоже молчала, чтобы не спугнуть женщину.
— Я хочу, чтобы вы знали: я не доносчик, — произнесла Виолетта, и голос ее сорвался.
Проанализировав интонацию и темп речи, Лизбет быстро нацарапала в блокноте: «Лет тридцать с небольшим?».
— Понятно? Я не хочу этого. Он просто… увидев его имя в вашей статье… и такой счастливый… Люди не понимают, что у него есть и другое обличье… а то, что он сделал той ночью…
— Какой ночью? — приступила к расспросам Лизбет. — Какого числа это случилось?
— Не думаю, что он плохой человек, правда, не думаю… но когда он злится… словом… он злится даже без всякого повода. А когда он
— Конечно, знаю, — согласилась Лизбет. — А теперь почему бы вам не рассказать, что произошло той ночью?
Глава семьдесят вторая
Глава семьдесят вторая
— Я не хочу говорить об этом, — упорствую я.
— Она все время записывала вас? — растерянно спрашивает Рого. Он явно в шоке, и голос у него срывается, что слышно даже по телефону.