Лизбет покачала головой, пытаясь отогнать ненужную сейчас жалость, чтобы не расчувствоваться самой.

— Виолетта, я понимаю, что вам сейчас нелегко — я представляю, какое мужество вам потребовалось, чтобы рассказать эту историю, но мне нужно… Прежде чем мы сделаем что-то, я должна спросить, есть ли у вас какие-либо доказательства того, что произошло… что угодно… видеозапись, физические свидетельства…

— Вы мне не верите! — обиделась женщина.

— Нет, нет, нет… дело не в этом… просто вспомните, с кем вы решили потягаться. Не имея веских доказательств…

— У меня есть доказательства, — возмущенно заявила Виолетта, и от негодования у нее перехватило дыхание. — Они у меня здесь, с собой. Если вы мне не верите, приезжайте и сами взгляните на них.

— Конечно, я приеду, приеду прямо сейчас. Просто… одну секундочку, не кладите трубку.

Прижав сотовый к груди, Лизбет вскочила с кресла, схватила разглаженный лист бумаги с записями о школьной награде, вылетела из своей клетушки и ворвалась в точно такой же кабинетик подруги, благо он располагался прямо напротив по коридору.

— Ева, я могу взять твою машину? — запыхавшись, спросила Лизбет.

— Сначала мой телефон — который я, кстати, так и не получила назад, — теперь моя машина…

— Ева!

Ева внимательно разглядывала ее.

— Важный информатор, верно?

— Колонка выведена у меня на компьютере. Вот последняя заметка, — взмолилась Лизбет, бросая Еве на колени листок с записями о школьной премии в области искусства. — Ты не могла бы?..

— Ладно, сделаю, — согласилась Ева.

Лизбет второпях поблагодарила ее и помчалась по коридору, прижимая телефон к уху.

— Виолетта, я уже еду, — сказала она, прилагая все усилия к тому, чтобы собеседница не прервала разговор. Незыблемое правило номер девять: никогда не позволяй крупной рыбе сорваться с крючка. — Как долго вы встречались?

— Год и два месяца, — все еще сердито ответила Виолетта. — Вплоть до покушения.

Лизбет замерла на месте.

— Подождите! То есть это случилось, когда он еще был в Белом доме?