Коваленко молча рассматривал его. В конце концов он заговорил, и голос его был мягок, даже нежен:

— Похоже, вы очень дорожили дружбой с мистером Фордом.

— Да, очень.

Коваленко задумчиво покивал и пошел к столику у двери за бутылкой, купленной Мартеном. Плеснув себе немного водки, он подержал стакан на весу и перевел взгляд на Мартена.

— Вполне возможно, мистер Мартен, что Питер Китнер был еще одной целью Реймонда Торна.

— Китнер?

— Совершенно верно.

— Но почему?

— Я сказал: возможно. Это не означает, что вероятность очень высока. Питер Китнер — очень известный человек. К тому же, как вы упомянули, друг Альфреда Нойса. — Коваленко отпил водки. — Это просто одна из множества теорий, которые мы здесь с вами строим.

Беседу внезапно прервал резкий звонок сотового телефона Коваленко. Тот немедленно поставил стакан на стол.

— Да, — произнес по-русски Коваленко, прижимая телефон к уху, и продолжил непонятный разговор, повернувшись к Мартену спиной.

Он положил меню и газетные вырезки обратно в папку Форда. И Форд, и Хэллидей были уверены, что Реймонд все еще жив. Оба оказались правы. К тому же по какой-то причине Дэн выделил в своем расследовании линию Китнера. Как он к ней пришел, сейчас уже не узнать. Но теперь и Коваленко не сбрасывает Китнера со счетов, допуская, что тот может быть еще одной целью Реймонда. Говоря об этом, он почти подтвердил правоту Мартена насчет того, что Нойс и Китнер были друзьями. Однако всему происходящему еще нет достаточных объяснений. И непонятно, какова причастность к этим делам Нойса, Кюртэ и прочих убитых в США и Мексике.

Тем не менее Мартен понимал, что между драматическими событиями существует какая-то взаимосвязь. В данный перечень входили записи о 7 апреля в Москве, о ключах от банковской ячейки и другие заметки в ежедневнике Реймонда, в особенности относящиеся к Лондону. Но такие вещи не подлежали обсуждению с Коваленко, учитывая, кем Мартен был в действительности и то, что он старался сохранить в тайне. Даже если он скажет, что узнал эти данные от Дэна Форда, русский все равно сохранит подозрительность, а раскрытие щекотливых деталей лишь усилит недоверие. Мартен не мог себе позволить этого, особенно когда основополагающим было предположение, что Нойса и Кюртэ убил Реймонд, а не кто-то другой. Впрочем, кто же еще, если теперь они знали, что тот жив и находится в Париже?

И оставался вопрос: зачем? Зачем он пошел на такой шаг и чего надеялся добиться? И еще — к чему приложить второе меню? Какое еще ожидалось событие, требующее меню, причем настолько секретное, что Реймонд вынужден был учинить настоящую резню, чтобы об этих планах никто ничего не узнал? Ведь иначе как резней его расправу над Дэном Фордом и Жан-Люком Вабром не назовешь.