Озадаченный, я тупо смотрел на нее.

— Ты, похоже, сошел с ума. Мы не можем идти с автогеном в лес и резать самолет. Это же бред какой-то.

Лишь только услышав это, я понял, что Сара, как всегда, права. Идея моя выглядела абсурдной и скорее напоминала сонное бормотание.

— Мы должны успокоиться, взять себя в руки, — сказала Сара. — Нельзя становиться заложниками ситуации.

— Я лишь хотел…

— Нужно положить этому конец. Что сделано — то сделано. Жизнь продолжается.

Я попытался взять ее за руку, надеясь этим жестом продемонстрировать, что со мной все в порядке, но она отстранилась от меня.

— Если мы будем и дальше заниматься самобичеванием, — проговорила она, — кончится тем, что мы потеряем все.

Аманда вскрикнула, но тут же затихла. Мы оба посмотрели в ее сторону.

— Получится так, что мы в конце концов признаемся, — прошептала Сара.

Я покачал головой.

— Я не намерен признаваться.

— Мы так близки к финишу, Хэнк. Скоро кто-нибудь обязательно найдет самолет, поднимется большой переполох, но постепенно люди начнут забывать о случившемся. И тогда мы сможем уехать. Заберем деньги и скроемся.

Сара закрыла глаза, словно рисуя в своем воображении картину нашего отъезда. Вскоре она опять устремила взгляд на меня.

— Деньги ведь здесь, совсем рядом. — Она похлопала ладонью по матрацу. — Прямо под нами. Они будут нашими, если только мы сумеем их сохранить.

Я смотрел на нее. Свет от настольной лампы, падая ей на волосы, вырисовывал над ее головой золотистый нимб.

— Но разве тебе иногда не бывает горько? — спросил я.

— Горько?

— Да. От сознания того, что мы совершили?

— Конечно, — кивнула она. — Я ни на минуту не расстаюсь с этим ощущением.