— А вот и Том, — сказал я и, поднявшись, взглянул на часы. Было без десяти минут девять. — Я управлюсь с делами минут через пять. Подождете меня?

Карл махнул рукой.

— Распоряжайся своим временем, Хэнк. Мы не торопимся.

Я направился к двери.

— Подожди, — вдруг сказал Карл, и я, удивленный, обернулся. Он протягивал ко мне руку.

Взяв пакет с выпечкой, он высыпал на стол его содержимое: три обсыпные и одну шоколадную булки. Шоколадная покатилась по столу, на мгновение зависла над краем и мягко шлепнулась к моим ногам. Я нагнулся, чтобы поднять ее. Выпрямившись, я увидел, что Карл укладывает пистолет в бумажный пакет.

— Лучше, чтобы он не мок под дождем, — пояснил он.

Я кивнул и взял из его рук пакет. Он был розовый с белым, под голубой надписью «Выпечка от Лиззи» как раз расположилась рукоятка пистолета.

— Ты, надеюсь, будешь осторожен? — спросил Карл. — Мне бы не хотелось, чтобы ты нечаянно угрохал самого себя.

— Я буду осторожен, — ответил я. — Обещаю.

Спускаясь по лестнице на выходе из ратуши, я краем глаза разглядел агента Бакстера, который как раз выходил из машины. Я остановился, ожидая, пока он приблизится ко мне.

Стремительной походкой он направился в мою сторону; спину он держал прямо, головы не опускал, несмотря на дождь. В тонких ботинках, он ступал прямо по талому снегу. Я все смотрел на него, пытаясь уловить в чертах его лица сходство с Верноном Боковски. Я вглядывался в его близко посаженные глаза, короткий плоский нос, низкий квадратный лоб, мысленно представляя его с бородой, длинными волосами, пухлыми щеками, но у меня было слишком мало времени, чтобы детально выписать его портрет. Всего лишь мгновение — и вот он уже возник передо мной, устремив на меня свой прямой взгляд, который нервировал меня, вызывал чувство неловкости и подозрительности. Я опустил глаза.

— Доброе утро, мистер Митчелл, — сказал он. Оказавшись с ним один на один, я почувствовал, как меня охватывает паника. Одет он был так же, как и накануне, — темный костюм, пальто, черные блестящие ботинки. Шапка и перчатки отсутствовали. От него исходила все та же спокойная уверенность и, стоя рядом с ним — в старых джинсах, фланелевой рубашке, широкой куртке, — я сам себе казался провинциалом.

Впрочем, легкий испуг, охвативший было меня при его появлении, тут же прошел. Я бесстрастно посмотрел на человека, стоявшего передо мной, на его короткие, слипшиеся от дождя волосы, чуть посиневшую от холода кожу, и вдруг понял, что эта бодрая походка, твердое рукопожатие, нарочитая официальность были сплошной показухой. На самом деле он продрог и чувствовал себя неуютно, а в лесу он будет выглядеть еще более жалким.