Дон повернулся и встретился глазами с Агусто Литтоном. Тот смотрел на него, не отрываясь. Дон, понурив голову, пошел прочь. Последнее, что он услышал, был голос капитана:
– Мистер Гольдштейн!
Взрыв смеха застал его уже в дверях.
На кормовой палубе, стоя под порывами ветра, он быстро протрезвел и понял, что продолжать бороться сил у него нет. Он схватился за релинг так, что кулаки побелели.
Его охватило такое пронзительное чувство безнадежности и тоски, что по щекам потекли слезы, тут же превращаясь в хрупкие ледяные дорожки. Он уже собирался плюнуть на все и прыгнуть в ледяное море, но тут внимание его привлек какой-то звук. Он повернулся.
47. Агусто Литтон
47. Агусто Литтон
Он ничего не видел из-за слез. Руки словно примерзли к релингу. Он зажмурился и вновь открыл глаза. Старик стоял в освещении мощных палубных фонарей «Ямала».
На Агусто Литтоне вместо обязательной экспедиционной красной куртки была меховая шуба. Против света Дон только и видел, что контражур ворсистой шубы и орлиного профиля.
– Легкая, безболезненная смерть, сеньор Гольдштейн. – Литтон кивнул в сторону невидимой воды. – Холодовой шок отключает сознание меньше чем за тридцать секунд. И через час вы уже на четырехкилометровой глубине.
Дон попытался ответить, но у него ничего не вышло.
– И все же вы сомневаетесь? – спросил Литтон, сделав пару шагов по направлению к Дону.
Дон наклонил голову. Жест этот мог быть воспринят двояко: «Да, сомневаюсь» или «Нисколько не сомневаюсь».
– Вы хотели, чтобы мы… повернули? Я правильно понял ваши слова?
Дон покачнулся и чуть не упал на палубу, но Литтон успел схватить его за руку. Рука была неожиданно сильной – казалось, удерживать Дона не стоило старику никакого труда.
Дон кое-как утвердился на ногах и полез в свою сумку, сам не зная точно, что он хочет найти. Никакое лекарство не выведет его из этого состояния. Акатизия, вспомнил он медицинский термин. Человек не находит себе места. Никакой транквилизатор не поможет. Ни риталин, ни модиодал…
– Могу я вам чем-то помочь? – спросил Литтон, не отпуская его руку.