— Что ты тут делаешь, Майкл?

Я опять пожал плечами. Рудольф вздохнул с явным отвращением и уткнулся взглядом в правую половину стола, где не было абсолютно ничего.

— А зачем мне выписали судебную повестку? — спросил я.

— Я уже сказал тебе. Большое жюри хочет видеть твои отпечатки пальцев, Майкл.

— А разве можно по судебной повестке получить чьи-либо отпечатки пальцев?

— Да, сэр. Вот как раз тут лежит одна такая с твоим именем. Отправляйся назад во Фриско, и у тебя будет шанс все увидеть.

— Я должен согласиться?

— Я не твой адвокат, Майкл. Насколько я понимаю, тебе придется согласиться. — Он немного расслабил узел своего галстука и откинулся на спинку стула. — Кто-то поднял этот вопрос в Верховном суде несколько лет назад, и они сказали, что ты должен сделать это.

Он прочитал ориентировку еще раз. Кроме нас в этом огромном помещении никого не было. В стене сбоку было широкое внутреннее окно, за которым была видна ярко освещенная комната, уставленная радиоэлектронным оборудованием. Блондинка средних лет говорила что-то с абсолютно равнодушным лицом в микрофон, стоявший на столе перед ней. Она поймала мой взгляд и в ответ буквально пронзила меня своими недобрыми глазами.

Рудольф засмеялся. Он взял другую бумагу, желтый листок с неровно оборванным краем.

— Знаешь, кто настучал на тебя? Мне это нравится. Догадайся.

Я решил не доставлять ему удовольствия. Мне стало ясно, что он обрабатывает меня.

— Твоя собственная мамочка.

Я не ответил.

— Да-да. Добрая старая мамочка. Очевидно, кто-то из ваших соседей поговорил с ней после того, как агенты ушли. Твоя мамаша была здорово расстроена. Вот здесь, в сообщении, полученном нами по телетайпу, агент говорит, что он заключил с ней сделку. Она говорит нам, где ты, и мы берем у тебя отпечатки пальцев. Если ты чист, тебя отпускают на все четыре стороны. Если нет, — он поднял руку, — значит, нет. Обычная сделка, — сказал он. Глаза с зеленоватым оттенком опять пытливо смотрят на меня, пытаясь понять, насколько мне было больно. — Не обижайся на маму. Сдается мне, что она старалась вырастить из тебя хорошего человека.

Мать Майкла похоронена в Айдахо. Теперь передо мной вырисовывалась вся картина.

— Вот тебе мое предложение, Майкл. Ты сделаешь так, как сказала твоя мамочка? Дашь мне откатать твои пальчики, и посмотрим, сможем ли мы прояснить это прямо сейчас? Или ты хочешь отправиться назад в Сан-Франциско и там раскручивать эту канитель?

— Вы хотите сказать, что я могу взять и поехать назад в Сан-Франциско?

— Нет. Не совсем так. Послушай, что я тебе говорю. Ты сдаешь свои отпечатки мне и прямо здесь. Я отправляю их в Вашингтон. Посмотрим, что скажет дактилоскопия. Может быть, все рассосется само собой. Иначе мне придется разбудить среди ночи помощника министра юстиции и рассказать ему, как ты изображал из себя Боба Хейеса на той автостоянке. Я скажу ему, что тебя нужно арестовать. За отказ подчиниться требованию властей. А затем я все равно сниму с тебя отпечатки пальцев. Через пару дней тебя, возможно, выпустят под залог. В тюрьме округа Клерк условия не такие уж плохие. — Почесывая щеку, он в то же время не сводил с меня своих немигающих глаз.