— Судья, — говорит Томми, — позвольте мне предположить, что обвиняемому было невыносимо видеть, как на его отца взваливают обвинение за преступление, которое совершил он сам. Я думаю, в этом гораздо больше смысла, чем в том, что говорит Таттл.

— Мистер Таттл, почему обвинение не имеет права на такое предположение? Скажите мне — почему?

Я делаю жест рукой в сторону Томми. Хоби опять озирается вокруг, словно в поисках поддержки.

— Ваша честь, вы не можете, — произносит он наконец, — вы просто не можете так поступить.

— Мистер Таттл, после окончания юридического факультета я несколько лет работала клерком у судьи Ринглера и многому научилась у него. Один из главных уроков, который я усвоила и никогда не забываю, состоит в том, что в английском языке существуют четыре самых опасных слова. Это: «Судья, вы не можете». Я могу и сделаю это.

— Судья Клонски! Пожалуйста!

— Мистер Таттл, даю вам срок до завтрашнего утра на поиски вашего клиента. Если он не объявится, мы обойдемся и без него. А в настоящий момент я собираюсь позволить обвинению возобновить выступление по существу дела. Я отмечу отсутствие обвиняемого и позволю сторонам оспаривать выводы, проистекающие из этой неявки, включая использование традиционной презумпции, согласно которой побег предполагает сознание вины. Решение мной принято. Это все.

Я решительно киваю. Хватит ломать комедию. Хватит манипулировать правосудием. Больше никому не удастся сделать из меня дурочку.

Хоби, разъяренный, подходит к скамье и вскидывает голову.

— Ваша честь, если вы позволите им возобновить…

— Мистер Таттл, никаких «если». Я уже постановила.

— Судья, значит, у меня нет выбора, кроме как подать жалобу о неправильном судебном разбирательстве и ходатайствовать о повторном слушании дела.

Мне вдруг показалось, что прямо передо мной разверзлась пропасть. Что Сет сказал о Хоби? Что «он не может преодолеть себя». Он стремится добиться своего, невзирая ни на что, и, похоже, совсем не замечает, насколько я разозлена. И конечно же, он никогда бы не почувствовал, какую благоприятную возможность предоставляет мне своим ходатайством о повторном слушании дела. Без этого ходатайства процесс будет продолжаться до своего логического завершения. Однако Хоби утверждает, что, позволив обвинению извлечь выгоду из отсутствия Нила, я проявила предвзятость и нанесла такой ущерб защите, что он лучше назовет процесс фарсом и начнет с нуля после того, как появится Нил, когда бы тот ни появился. Я почти физически чувствую на себе тяжесть взглядов многих десятков глаз, обладатели которых заметили, что со мной что-то происходит. Пауза слишком затянулась, и все понимают, что это неспроста.