— Так ли он богат, как ты, — ты это хотел спросить. Линкольн? Или, может, ты хотел спросить, какой у него член — такой же большой, как и у тебя? Ты это хочешь знать?

— Нет, что ты, — все ведь знают, что у англичан это дело меньше, чем у американцев. Как кровати, знаешь, — у нас «размерчик короля»,[22] а у них правит королева, особы голубых кровей.

— Он не голубой.

— Разве я так сказал? О, милая, — если бы я знал, что ты так щепетильно относишься к его ориентации, — я всегда думал, что он нормальный мужчина, если что.

— Он такой и есть, Господи Боже! Где мои деньги?

— Нормальный мужчина позволяет тебе клянчить деньги у мужа?

— Линкольн, мне нужны деньги на карманные расходы. Мои собственные. Немного наличных, понимаешь?

— Так ты была на главпочтамте?

— Да — но в Глазго, а не в Эдинбурге, Линк.

— Я пошутил, детка. Наверное, ты приехала туда слишком быстро. Это же Англия, милая. Привыкай к размеренным темпам.

— Только не в Глазго. По сравнению с Фресно здесь Нью-Йорк.

— Серьезно? Должно быть, я застрял в Девоншире. Что, если мне смотаться в Глазго — ускориться, так сказать?

— Ни в коем случае!

— Я тебе совсем не нужен, моя прелесть?

Он потянулся к туалетному столику, пока она вещала:

— Милый, я понимаю, каково тебе сейчас. Правда-правда. Мне очень жаль — веришь? Но если ты приедешь в Глазго, это нам не поможет.