Она вспомнила огоньки в его взгляде, когда он говорил ей об этом, и на глаза у нее навернулись слезы. Она быстро накрыла его кисть своей ладонью и мысленно дала ему обещание.

Потом выскользнула из палаты в коридор.

Анна размещалась в соседней палате, чтобы всегда быть поблизости, если понадобится мальчику. Джесмин на цыпочках подошла к ее кровати. Сестра крепко спала, закутавшись в одеяло.

Джесмин коснулась ее кончиками пальцев, потом потрясла.

Анна открыла глаза, мигом вскочила с постели и испуганно вскрикнула.

Джесмин закрыла сестре рот ладонью:

— Тсс. Не пугайся. Это действительно я. Тихо!

Почти десять минут у Джесмин ушло на то, чтобы объяснить Анне, почему она так внезапно снова очутилась в Софии-Антиполис. Анна то и дело непонимающе мотала головой.

— Не хватало еще тебе грузить свою жизнь проблемами? Мало потрясений у нашей семьи?

Джесмин молчала, стиснув губы. Сердце ее снова заколотилось, как тогда, когда она стояла под окном. Тем, что она там услышала, ей нельзя было обременять Анну.

Поэтому она напряглась, нежно погладила руку сестры:

— Я забыла свой мобильник, а мне срочно надо позвонить… Как дела у Маттиаса?

— Врач все тянет с началом терапии.

— Он не сказал тебе почему?

— Я так и не поняла этого. Вроде бы все было ясно. А сейчас он только повторяет, что хочет дождаться каких-то результатов.

— Каких результатов?

— Я не знаю.

— А Маттиас?

— Он храбрится и ждет. — Анна сглотнула: — Джесмин, здесь все стало как-то странно. Этот доктор Дюфур вдруг стал такой задумчивый и неуверенный, а ведь раньше был полон оптимизма. Все говорит о новых исследованиях, выражает сомнения, подойдет ли это лечение Маттиасу. А ведь говорил, что испытания уже идут… А Маттиас все это чувствует. Только сегодня он мне сказал, что, наверное, здесь ему тоже не помогут… Как ребенок может чувствовать такое?

Джесмин с трудом подавила дрожь в коленях: