Главный инспектор, довольно хмыкнув, углубился в детали заявки. Этой операцией он решил руководить сам.
* * *
Генри Марвин, прижав мобильник к уху, расхаживал по комнате, то довольно гримасничая, то нервно посмеиваясь, то сжимая левую руку в кулак и боксируя им воздух. Его сияющий взгляд кочевал от Барри к Брандау и обратно.
Марвин говорил с Римом.
И Рим сообщал ему хорошие новости.
— Большое спасибо, дорогой монсеньор Тиццани. Передайте святому отцу, что для меня и для ордена большая честь — сослужить Святой Католической Церкви такую службу. Я могу вас заверить, что
Марвин отключил телефон и громко рассмеялся:
— Я добился своего! Свершилось! Это был наш славный монсеньор Тиццани. У него вчера вечером по возвращении состоялся разговор с папой. Недавно он еще раз звонил святому отцу. Старик страстно жаждет завладеть артефактами. Персональная прелатура
Барри не дрогнул ни единым мускулом. Марвин был человек вздорный, как дива, и теперешняя эйфория могла моментально обернуться своей противоположностью. Но если все идет так, как хочет Марвин, это сильно укрепит позицию Барри. Только его грязная работа сделала возможным этот триумф.
— Наконец-то! Наконец-то! Я так и знал! — Брандау захлопал в ладоши.
Марвин уселся в кресло и с признанием оглядел немца:
— Брандау, вы проделали хорошую работу. Сегодня я могу признаться: когда вы пришли ко мне полгода назад и заговорили об этом предложении, я поначалу принял вас за сумасшедшего. Но вы оказались правы. Рим должен изъять их из обращения!
— Я рад, что смог внести такой весомый вклад в успех
— В будущем вы возглавите немецкую секцию