Она держала тетрадь, похожую на те, в которых Логан писал в школе.

— Я надеюсь, вы извините меня за беспорядок. Но я всегда нахожу то, что ищу.

Она подала ему тетрадь. Осторожно, точно археологическую ценность, Логан открыл ее. То, что он увидел на первой же странице, заставило его задрожать. Точная формула соединения, с которым работал Логан.

— Надеюсь, вы найдете здесь что-то полезное.

Логан листал страницы, пробегая глазами короткие записи — три-четыре на каждой. Некоторые сопровождались химическими формулами, комментариями и датами.

В записях отражалась эволюция размышлений блестящего ученого, по мере того как он пробирался к своей цели. Более двух десятилетий! Он решал такую сложную проблему, которую трудно было даже представить.

Возбужденный, со страхом, Логан заглянул в конец тетради. Последние страниц двадцать оказались пустыми, но на той, где кончались записи, значилось: «Соединение получено!»

Логан быстро перевел с немецкого: «Оно работает!» Стояла дата — 26 октября 1938 года. За две недели до страшной ночи погрома. Хрустальной ночи.

— Вы не против, если я возьму тетрадь? — спросил Логан, пытаясь сохранить внешнее спокойствие.

На ее лице появилась озабоченность.

— Но она мне очень дорога…

— Я понимаю. Конечно. — (Как бы ей объяснить?) — Просто я думаю, вы должны знать, что ваш отец проделал замечательную работу.

— Правда? — Она вся засветилась. — Приятно слышать.

— Мне на день или два. Снять копию.

Он стал рыться в пиджаке.

— Я оставлю вам свои права, кредитные карточки…

Она вдруг рассмеялась, расслабившись.

— Да не беспокойтесь. Возьмите. Я просто никогда не думала, что кто-то когда-то может этим заинтересоваться.

* * *

Любого другого подобная конфронтация испугала бы, но Сеф Шейн ею наслаждался. За долгие годы работы в институте у него никогда не было такой потрясающей возможности и, он уверен, никогда и не будет. Ему надо вытянуть из нее все, что можно.