— Все равно вы меня в живых не оставите. А пьеса — так, для отсрочки приговора.

Его тон стал бархатным, увещевающим.

— Вернись, и мы все обсудим. Ты сможешь поставить пьесу, я буду твоим Кихотом.

— Думаете, Бен согласится?

Сэр Генри затих.

— Понятно. Значит, таково условие? Вы меня не убьете, а я брошу его там, чтобы пьеса досталась нам обоим?

— Он уже не жилец, Кэт.

Цепочка наконец-то лопнула, и брошь осталась у меня в ладони. Я затолкала ее в трещинку на скале. Одновременно часть карниза обрушилась, просыпав каменные осколки в реку. Я пошатнулась, но сохранила равновесие. Между скалой и уступом, где я стояла, поползла трещина.

— Кэт, не глупи.

— Бросьте пистолет.

Он заколебался. В следующую секунду отвалился новый кусок карниза. Пистолет, очертив дугу, полетел в бурлящую реку.

Скала у меня под ногами заскрипела. Я начала боком пробираться к пещере.

— Прыгай! — закричал сэр Генри.

И я прыгнула. В тот же миг каменный выступ откололся и с ревом обрушился вниз, взметнув к небу водяной столб и тучу брызг.

Я лежала на краю грота с пьесой в руке, пытаясь отдышаться. Сэр Генри шагнул в мою сторону.

— Назад.

Он остановился.

— Бросьте сумку и отпихните ее в глубь пещеры. — Мне не хотелось давать ему времени на раздумья о том, что делать с недочитанным письмом, сложенным внутри ее.

Сэр Генри уронил сумку, но толкать ее не стал, а вместо этого сам отошел к стене.

— Ты хотя бы представляешь, что творишь?