Сейчас мне надо идти, я не в силах сегодня собраться с мыслями и успокоиться, пока не пройдусь немного. Заодно я удостоверюсь, что это письмо благополучно доставлено тебе вместе с сердечной благодарностью твоего

Глава 61 МЭРИ

Глава 61

МЭРИ

На следующее утро я проснулась рано, словно кто-то шепнул мне — и сразу вспомнила, где я, и первым делом подумала о море. За несколько минут я надела чистые брюки цвета хаки и свитер, причесалась и почистила зубы в ледяной общежитской ванной с пауками под потолком. Затем я выбралась из конюшни, сразу промочив тенниски на росе; я знала, что еще пожалею об этом, потому что не захватила с собой другой пары. Утро было серое, мглистое, над головой в разрывах тумана голубело бледное небо, на блестящих от паутины елях расселись вороны, березы уже начали желтеть. Как я и надеялась, за участок, мимо остывшего кострища уходила тропа. Я не ошиблась направлением, правильно угадала, в какой стороне океан, и через несколько минут в шуме леса и стуке моих подошв по тропинке вышла на галечный пляж, к воде, наступавшей на сушу и заливавшей пруды с островками водорослей. Туман висел прямо над водой, в прорывах я видела пятна освещенного солнцем неба, но волны открывались всего на несколько ярдов. Вида на море не было: только туман и край суши, окаймленный темными стройными елями и выглядывающими между ними редкими коттеджами. Я разулась и до колен закатала брюки. Вода была прохладной, потом холодной, очень холодной, пронизывающей до костей. Икры у меня покрылись мурашками. Водоросли плавали вокруг щиколоток.

Мне вдруг страшно стало одной в лесу, где пахло хвоей и невидимой Атлантикой. Стояла тишина, только вода плескалась. Я не могла заставить себя шагнуть глубже — меня вдруг пронизал ребяческий страх перед акулами и обвивающими ноги морскими травами, страх, что меня кто-то схватит и увлечет в глубину.

Смотреть было не на что: туман застилал глаза. Я задумалась, как написать туман, и попыталась вспомнить, видела ли я картины, на которых был в основном туман. Может быть, что-то у Тернера или на японских гравюрах. Снег, да, и дождь, и облака, зависшие на горах, но картин с такой густой дымкой не вспоминалось. Наконец я попятилась от прилива и нашла камень, достаточно высокий, сухой и гладкий, чтобы присесть, не опасаясь за свои джинсы, а за ним еще один, повыше, чтобы прислониться спиной. Эта радость тоже была ребячливой: я нашла собственный трон и почувствовала себя как во сне. Я еще сидела на нем, когда из леса вышел Роберт Оливер.