Зах улыбнулся еще шире, вложив в улыбку все свои чувства. Покачал головой, рассмеялся, дразня брата:
— Да ладно, Олли. — Его голос с неожиданной полнозвучностью разнесся в тиши библиотеки. — Нечего так смотреть на меня. Ты все знал, с самого начала.
Девушка в маске
Над верхушками деревьев, под круглой луной, на остром шпиле библиотеки часы отбивали удары. Девушка в маске мчалась туда со всех ног.
Она уже не могла соображать: боль захлестывала ее на каждом шагу, огнем сжигала легкие, била электрическими разрядами в ногах, ныла в спине, и все же руки девушки по-прежнему надежно сжимали револьвер.
Каждый раз, сгибая колено, она охала сквозь стиснутые зубы; плакала от последнего усилия, всматриваясь вперед сквозь слезы, сквозь узкие прорези мерцавшей электрическими огнями маски.
Прохожие отскакивали в сторону, когда девушка налетала на них. Она вновь увидела Смерть, огромный картонный скелет, отплясывающий высоко в воздухе над обращенными к нему лицами тысяч зевак. Она видела, как толпятся любопытные на ступеньках библиотеки. Она различала все в краткие промежутки между наплывами багрового облака, она кусочками ловила музыку карнавала. Обрывки, негармоничные осколки музыки сыпались ей на плечи, точно дождь. Девушка бежала, слезы струились по ее лицу, внутри — чернота. Она так и не вспомнила свое имя. Чернота и растерянность.
— Ох! — громко вырвалось у нее на бегу.
Господи, больше нет сил! Она не знала, как ее зовут на самом деле, хотя предпочла бы умереть, чем не знать этого. Эта тьма внутри нее наполняет, разрывает тело. Девушка ускорила шаг, вновь вскрикнув от боли. Она бежала так, точно все горгульи гнались за ней по пятам, разрубали воздух каменными крылами, протягивали к ней алебастровые когти. Вновь пробили часы.
Теперь ей приходилось расталкивать людей локтями. Толпа вокруг смыкалась, и страх перед замкнутым пространством превратился в еще одну вспышку боли. Столько лиц с оплывшими щеками, налитыми кровью глазницами, редкими волосенками, отвратительными ухмылками. Напирают со всех сторон, растут из земли, как трава. Кошмарные маски. Мужчины вырядились бабами, бабы — ведьмами. Всхлипывая и задыхаясь, девушка продолжала пробивать себе путь к библиотеке.
— Только бы он еще был жив, — повторяла она, потрясая в воздухе револьвером. «Только пусть останется в живых», — думала она, приближаясь к дверям библиотеки, но и эта мысль, как и все другие, растворилась в безумном беззвучном вскрике: «Я забыла свое имя!» — единственном крике, нарушившем черную тишину внутри.