Барбара Фенвик не была неуправляемым, трудным подростком. Она не была на заметке в полиции, по словам друзей, она не пила — разве что кружку сладкого сидра, и никто не считал, что она уже испробовала секс или наркотики. Ее последний парень, бросивший ее за месяц до того ради другой, говорил, что они никогда не доходили до конца и что, несмотря на свой сексуальный вид, она скорее всего, как и он, была девственницей. Она довольно прилично успевала в школе и хотела учиться на детскую воспитательницу. Последний раз ее видели утром того дня, когда она исчезла, при посадке на местный автобус по направлению в Манчестер. Соседке, встретившей ее на остановке, девочка сказала, что едет к зубному врачу и что у нее проблемы с зубами мудрости. По словам матери, никаких зубов мудрости у Барбары и в помине не было — факт, впоследствии подтвержденный патологоанатомом.

Офицеры, которым было поручено расследование, всему этому также не нашли объяснения.

Ничто в поведении девочки не наводило на мысль, что она решила сбежать. В субботу вечером, накануне своего исчезновения, она с компанией друзей была на дискотеке. В качестве приглашенной знаменитости там появился и Джеко Вэнс, раздававший автографы и собиравший деньги на благотворительность. Друзья Барбары говорили, что она была в полном восторге.

У офицеров, которым было поручено расследование, все это не находило объяснения.

У них — да. Но только не у Леона Джексона.

Каменная плита была вделана так удачно, что даже не издала отвратительного скрежета, как в фильмах ужасов. Когда электрический ток направлялся в определенную точку, плита просто бесшумно поворачивалась на сто восемьдесят градусов и под ней обнаруживались ступени, ведшие в маленькую крипту, существования которой никто бы и не заподозрил под полом часовни, переделанной под жилье. Джеко Вэнс повернул выключатель, отчего крипта осветилась резким флюоресцирующим светом, и начал спускаться.

Первое, что он заметил, был запах, ударивший в ноздри еще до того, как его голова оказалась достаточно глубоко под землей, чтобы он мог разглядеть создание, некогда бывшее Донной Дойл. Гниение раздавленной плоти смешивалось с затхлым запахом немытого, липкого от горячечного пота тела и едкой вонью биотуалета. Он почувствовал, что его вот-вот вывернет, но сказал себе, что в палате для умирающих вдыхал и не такое, когда гангрена пожирала тела людей, у которых врачи и так уже ампутировали все, что только можно. Это была неправда, но к нему тем не менее вернулись силы.

В самом низу он остановился и устремил взгляд на несчастное создание, вжавшееся в холодную каменную стену, словно надеясь протиснуться сквозь камни и спрятаться от него.